и усадили в гостиной за круглым столом, с цветастой скатертью, пить чай. Стены в этой комнате были сплошь оклеены балетными афишами разных годов. За ними небольшими островками выглядывали старенькие потёртые обои, наклеенные, очевидно, ещё в конце прошлого века.
– Бабушка, почему ты не начинаешь рассказывать? – нетерпеливо ёрзала на стуле Арина.
– Да я ужи не знаю с чего начинать, – пожала плечами Дарья Сергеевна.
– Начните с самого начала, – подсказал я, – вы во время войны в другом месте жили, наверно?
– Недалеко отсюда, – подтвердила моя рассказчица, – мы жили в старом двухэтажном бараке, построенном ещё до революции, на Фермском шоссе, в доме номер тридцать шесть.
***
Я родилась в двухэтажном деревянном бараке, построенном ещё при царе Александре III. Мама, бабушка, мои тётя и дядя работали в психиатрической больнице имени большевика И. И. Скворцова-Степанова. В народе её называли Скворешня. Дом призрения душевнобольных находился в нескольких минутах ходьбы от дома. Мама была санитарной в больнице, а папа трудился заводе под названием «Светлана». Там производили лампочки. Весь барак, первый и второй этажи занимала вся наша большая семья. Он представлял собой коммуналку с отдельными комнатами для семей, общей кухней, ванной и туалетом. До войны мы готовили на буржуйках, топили дровами. К дому была пристроена небольшая дровяница, где все мы хранили дрова. А уже после войны нам провели газ. Бабушка с дедушкой жили в соседней комнате и я часто бегала к ним. Через комнату жила мамина сестра с мужем и дочкой Валей – моей двоюроднойШ7 сестричкой. Она была младше меня на четыре года.
Родители много работали и мне часто приходилось сидеть дома одной под незорким присмотром взрослых родственников, что в тот момент находились дома, не на дежурстве. Временами бабушка или тётя заглядывали в комнату, чтобы справиться, как у меня дела. Просунут голову через приоткрытую дверь, убедятся, что со мной всё в порядке и исчезнут вновь. В обед прибегала из больницы мама. Покормит меня и обязательно посадит на колени, прижмет к груди и поцелует в макушку. Мне нравилось сидеть у мамы и прислушиваться к тому, как бьётся сердце у неё в груди. Тогда обвивала её шею своими ручонками, целовала в щёку и заранее зная ответ, но в тайне не покидая надежды, умоляла её:
– Мамочка, милая, можно сегодня ты останешься дома и не пойдешь на работу? Прошу…
Мать привычно вздыхала, целовала меня ещё раз и отрывала мои руки от себя.
– Нет, детка, ты же знаешь, что мне нужно бежать на работу. Мне дома сидеть нельзя. Но ты же умница у меня и всё понимаешь. Давай ты тихонечко посидишь дома, поиграешь, патефон послушаешь, а когда я вернусь с работы, мы с тобой вместе драников нажарим. Хорошо?
Мама гладила напоследок мою белокурую головку и снова убегала в больницу. А я оставалась одна ждать, когда вернутся с работы