по чести подготовиться к ритуалу. С едой возникла заминка. Оказалось, что я сильно преувеличила собственные таланты, когда подрядилась стряпать в средневековом замке (хорошо, в огрызке от средневекового замка). Для готовки на очаге с углями, помеси печи и камина, совершенно непохожем на электроплиту, требовалась недюжинная сноровка. Единственным кулинарным изыском, на какой хватило моих навыков, была яичница с помидорами. Оставалось надеяться, что чудовищная стряпня камердинера сделала мужчин в замке невосприимчивыми к невкусной еде.
– Приятного аппетита, – улыбнулась я.
Подозреваю, что чернокнижники восприняли мои слова как издевательство. Стол был пустым. Стоял случайно сохранившийся после перестройки трехрогий серебряный канделябр, три тарелки с приборами, глиняная миска с яичницей из двадцати яиц и шести помидоров и… все. На этом гастрономические и дизайнерские изыски заканчивались.
– В нашем мире яичницу с помидорами едят по особенным случаям, – с улыбкой жизнерадостной идиотки соврала я и принялась раскладывать угощение по тарелкам. – На большие праздники, на день рождения.
– А у нас, когда жрать совсем нечего, – задумчиво пробубнил под нос Эверт. – Тяжело же вам живется.
– Я говорил, что нам надо пополнить запасы, – с достоинством заметил Хинч, стоявший за спиной хозяина.
От трапезы он отказался, заявив, что ел на прошлой неделе. Спорить я не стала, мало ли какой диеты придерживались разменявшие вторую сотню лет одержимые, любящие полакомиться свежатиной, как Бармалей. Может, он поймал и живьем схрумкал парочку птичек, раз меня на съедение не отдали.
– Приятного аппетита, господа, – пресек споры Макстен и, щелкнув пальцами, зажег свечи в канделябре, а заодно в масляных светильниках на каменных стенах.
Когда с ужином было покончено, со стола убрано, а посуда кое-как перемыта мыльной пастой, щиплющей руки, я сбежала из кухни в библиотеку, где меня уже дожидался Эверт. Он стоял у пюпитра с закрытым гримуаром в черной кожаной обложке, по виду очень старым.
– Что делаешь? – подняла я повыше свечу.
– Свят, свят, свят! – отшатнулся от книги Эверт и неожиданно осенил себя крестным знамением. – До разрыва сердца доведешь.
– А что, чернокнижников не разбирает паралич, если вы креститесь?
– Типун тебе на язык, – буркнул ученик. – У меня папа был духовником.
– И как тебя занесло-то? – кивнула я на книгу явно магического содержания.
– Чернокнижники хорошо зарабатывают, – буркнул он.
– Угу, особенно по твоему учителю богатства заметны, – ухмыльнулась я, вспомнив, с какой болью камердинер говорил про закупку продуктов. – Так с чего начнем?
– Приложи сюда руку и задай вопрос. – Эверт с подозрительной поспешностью уступил мне место перед книгой. Пристроив свечу на маленький столик, я подошла к пюпитру. На черной кожаной обложке был выдавлен след от человеческой пятерни.
– Как мне подружиться с Мельхомом? – громко спросила я и приложила руку к оттиску. Неожиданно по контуру вспыхнули