средней и малой дальности. Это вступили в бой подтянувшиеся к российским рубежам оперативные и оперативно-тактические соединения НАТО. После двух дней беспрерывного нервного напряжения, ухудшение ситуации приводило людей в ужас.
Армия воевала. Армия стояла и сопротивлялась, наносила ответные удары и удерживала позиции, но она была как бы сама по себе. Словно официанты на свадьбе в ресторане – они вроде бы тут, носятся, что-то таскают, о чём-то перешёптываются, с озабоченным видом оглядывая столы, но их, по большому счёту, никто не желает замечать, разве что начнёт предъявлять претензии какой-то упившийся гость. Так и армия – отстреливалась со своих позиционных районов, вкапывалась в землю или пыталась уйти от испепеляющих ударов, совершала налёты на скопления войск противника, перебрасывала технику и запасы со складов… и пыталась восполнить потери. Но тыл фактически сдался.
Население разделилось. Очень немногие готовы были биться, самоорганизовываться, спасать страну. Некоторое число людей сразу стало шакалить: заниматься воровством, грабежами, насилием. Но больше всего было тех, кто согласился бы собственноручно подписать любой акт о капитуляции и встать на колени перед кем угодно, лишь бы не было войны. Ещё вчера эта масса своими воплями «Россия!», «Мы победим!» и «Вперёд, Россия!» оглашала стадионы и площади, кричала в телекамеры – а столкнувшись с реальной силой и угрозой для здоровья и жизни, превратилась в жалкое блеющее стадо. И кому-то надо было это стадо поднимать на уровень человеческого общества.
Ильяс не сразу попал в контрдиверсионный отдел. В лагере на четвёртые сутки его зачислили в отряд спасателей, которых отправляли на работы в Новосибирск. Набирали в первую очередь медиков и физически крепких мужчин. Приветствовалось и знание основ радиационной, химической и биологической безопасности, хотя инструктаж перед выездом на работы обязательно проводился.
От военных стало известно, что после ракетно-ядерного удара, звуки которого прокатывались по окрестностям лагеря с громкостью железнодорожного состава, а на горизонте были видны отсветы, Соединённые Штаты вновь выдвинули ультиматум. Вообще почти все новости из других городов и областей приходили от военных – мобильная связь, Интернет и телевидение отсутствовали. В искажаемом помехами радиоэфире было две станции – «Радио России» и «Маяк», но их сообщения были крайне скудны. На третьи сутки конфликта была восстановлена работа ОКСИОН, но и она транслировала мало новостей. Что по сетям МЧС, что по радио в основном шло оповещение жителей области об очагах заражения, о районах возможного выпадения радиоактивных осадков и бесконечно повторялись правила безопасности. По нескольку часов в день транслировались списки людей, которых искали родственники, соседи, знакомые.
И вот на пятые сутки войны Ильяс снова был в Новосибирске. Здесь ещё кое-где продолжались пожары – дольше всего горели крупные торговые центры, строительные рынки и склады. Отряд должен был оказывать помощь горожанам, оставшимся в