буря: небо затянуло тучами, ветер гнул к земле деревья. «Всё было мрак и вихорь»3, – вспомнила я классику. В принципе, на душе у меня творилось то же самое. Вот только позволить своим эмоциям восторжествовать я не могла. По крайней мере, пока…
Не знаю, сколько я просидела, уставившись в окно, но в дверь постучали, затем в комнату заглянула взволнованная Лита:
– Госпожа, к вам господа из Сыска в сопровождении лорда Шаринаса пожаловали.
В домашнем платье, полностью закрытом, длиной до пят, шириной в две меня, я спустилась в гостиную.
За небольшим журнальным столиком уже сидели двое «сыскарей», дракон и, как ни странно, Димирий с Лорианом. Чуть позже я узнала, что именно эльф, услышав о намерениях коллег допросить меня, предупредил и Шаринаса, и моего супруга. Пока же я уселась на диван рядом с мужем и вопросительно посмотрела на работников Сыска. Мужчины явно чувствовали себя неуверенно в окружении аристократов. Насколько я знала, в Сыск шли обычно нетитулованные, но амбициозные жители княжества – только так у них была вероятность «выбиться в люди». Так что я прекрасно понимала и их страстное желание допросить аристократку, тем самым хоть как-то возвысившись над ней, и их страх рядом с самим драконом, чьей любовницей я, по их мнению, являлась. Понимала, но облегчать им задачу не собиралась.
– Ваше сиятельство, – нервничая, начал один из «сыскарей», – сегодня утром в имении барона Артуа Горинского было совершено нападение на внебрачного сына барона, Силия. Мальчик уверяет, что его попытался убить стражник с одной из ваших картин… – мужчина замялся, потом всё же закончил. – Ваше сиятельство, ваши картины обладают душой?
– Кроме пейзажей, я пишу и портреты. И они, насколько мне известно, пока не оживали, – ответила я, – так что вывод можете сделать сами: нет, мои картины – это просто рисунки. Никакой души в них нет.
Лорд Шаринас буквально на секунду скептически приподнял брови, показывая, что сильно сомневается в моих словах. Второй «сыскарь» между тем вытащил из принесенной с собой сумки ту самую картину: тёмный замок на горе, двое стражников перед дверями, режутся в карты. Один отвлёкся, повернулся и смотрел в сторону зрителей. Самая безобидная моя работа, её я писала в благодушном настроении. Что тут могло убить? Картёжники?
– Ваше сиятельство, это ваша картина?
– Разумеется, – раздражённо вмешался дракон. Я с трудом скрыла удивление. Что могло не понравиться лорду Шаринасу? – это картина ее сиятельства, именно она была куплена бароном, и никаких следов Силы я на ней не чувствую. Ещё вопросы есть?
Работники Сыска побледнели, поспешили заверить полубога, что вопросов к его любовнице у них нет, и быстро покинули дом. Картина при этом осталась стоять, прислоненная к креслу.
Едва за гостями закрылась дверь, дракон повернулся ко мне:
– Кто вас так ненавидит, Вера? Силы, наложенной на этот холст, хватит для убийства десятка человек.
Над вопросом Шаринаса я думала все оставшееся время: