объяснял сбои в самочувствии психологическими перегрузками. Справляться с сомнениями становилось все труднее. Противоречия разрывали его. Он так и не сумел превратиться в затянутый в портупею автомат, бездумно принимающий к сведению любую вводную командиров. Разум отказывался признать материальность мира теней. Наставления преподавательского состава по просачиванию в небесный Иерусалим, вербовке ангелов были, конечно, насмешкой над здравым смыслом. Если серьезные, ответственные люди в больших чинах, с научными степенями изо дня в день твердят тебе, что черное – это белое, поневоле перестанешь верить глазам! Зацепин терял ощущение реальности, почву под ногами.
– Может быть, в существовании Бога нет ничего такого уж невозможного? И до его небесной квартиры прямой путь на ракете, как на трамвае? – разговаривал он сам с собой.
Зацепин вынужден был играть в спектакле, своей роли в котором не понимал. В нем крепло неприятное убеждение, что представление это – не комедия, а драма. «Наверное, все они потому и жалеют меня, что мне не выбраться целым из этой разведки. Нам не сообщают, сколько мы пробудем на небе, как вернемся. Это неспроста».
Переживания угнетали. Зацепин видел, что у его товарищей тоже начались нелады со здоровьем. Они плохо выглядели. Деда донимали приступы глубокого лающего кашля. Самбист Зуев предложил Зацепину схватиться на матах в спортзале, не сумел провести элементарного броска, сел, тяжело дыша, жалуясь на резкую слабость. «Ложное положение, в котором мы находимся, никому радости не прибавляет», – сделал вывод Зацепин.
Слушатели не могли посетовать, что об их здоровье не заботились. Ежедневно их осматривал врач. Каждую неделю у них брали кровь на анализ. Офицеров просвечивали рентгеном. Делали им инъекции.
На регулярный вопрос медиков о самочувствии Зацепин и другие слушатели ни разу не признались в своих хворях. Больных уж конечно не допустили бы к выполнению задания. Слушатели, как огня, боялись этого. Чем более туманной, неисполнимой и опасной выглядела в их глазах операция «Борода Зевса», тем с большим нетерпением они ждали команды «Вперед!». Они хотели отличиться, сослужить службу стране. Примешивалось к высокому стремленью и раздразненное любопытство. Только участвуя в операции, они рассчитывали узнать, к чему же их так усиленно, в невиданной секретности, готовили, какие в действительности задачи поставлены командованием в «Бороде Зевса», задачи, размах которых якобы сравним с освоением космоса.
Однажды утром слушатели «недосчитались» Деда. Он не явился после подъема в спортзал. Его каюта оказалась пуста. Накануне майора особенно сильно терзал кашель, и слушатели подумали было, что он в медпункте. Но врач не видел Круглова. Молчал о нем и караул.
– Да куда он денется с подводной лодки, – повторял расхожую шутку остряк Зуев, однако исчезновение майора удивило офицеров.
К началу лекций они, как обычно, собрались в классе, куда вдруг вошли начальник центра и академик Неелов, торжественные и больше обычного загадочные.