о чем разговор?
– У покойника спросите. Из ближайшего его окружения нам доложили, что речь должна была пойти о колоссальных приписках хлопка в Узбекистане. Каким– то образом до Ибраимова дошли сведения о том, что ежегодно в республике приписывается до миллиона тонн хлопка, в действительности не собираемого с полей, а по документам – погибающего в процессе усушки, утруски, порчи при транспортировке с полей на фабрики. За этот хлопок Узбекистан из бюджета получает колоссальные дотации, после распределяемые Рашидовым среди всех участников этой преступной схемы. Мы об этом знаем давно, но нет прямых доказательств причастности того же Рашидова к припискам. А у Ибраимова они, как будто бы, были… Понимаете теперь, чем опасен он был Рашидову и почему тот отправил к нему своего верного пса?
– Если все так просто и на поверхности, – резонно заметил Колесниченко, – то нам с Филиппом Тимофеевичем надо ехать не во Фрунзе, а в Ташкент?
– В том– то и дело, что непросто. Мы не можем обнародовать эти сведения.
– Почему? Насколько мне известно, УПК РСФСР позволяет использовать в уголовном деле в качестве средств доказывания результаты ОРД, если они рассекречены в установленном законом порядке…
– А мы не можем их рассекретить.
– Почему?
– Потому что получили мы их от высокопоставленного сотрудника МВД. А ЦК, как вам, быть может известно, много лет назад по инициативе Щелокова принял постановление, запрещающее нам вербовать сотрудников МВД. Выходит, что, рассекретив данный источник, мы не только раз и навсегда его потеряем и тем самым понесем значительный урон в оперативном плане, но и дискредитируем себя перед Леонидом Ильичом – а он, как мне думается, проявит очень живой интерес к столь резонансному преступлению… Так что, товарищи, придется нам с вами сживаться с ролью собаки Павлова, которая все понимает, но сказать ничего не может – до тех пор, пока вы не проверите все версии, включая эту, и не соберете достаточно улик…
Присутствующие улыбнулись – Андропов, при всей его твердости и целеустремленности, умел, когда надо, разрядить обстановку в коллективе. После этой импровизированной паузы Колесниченко, с разрешения хозяина кабинета, взял слово, решив подытожить услышанное.
– Позвольте все– таки мне, как руководителю следственной группы, высказать свои соображения по изложенному… – начал он. – Я согласен с Юрием Владимировичем в том, что убийство, вероятнее всего, не носит бытового характера, а имеет, если можно так выразиться, политический оттенок. Но, во– первых, у нас нет полномочий осуществлять непосредственную проверку событий в Ташкенте, в том числе на столь высоком уровне. А во– вторых, даже если полномочия эти нам будут предоставлены, мы должны обеспечить такую качественную работу на месте, чтобы наш будущий потенциальный собеседник не смог отпереться, чтобы был пригвожден к стене… фактами, добытыми вследствие оперативной и криминалистической работы во Фрунзе и в Чолпон–