до конца войны.
В 1814 году, ненадолго поселившись в родовом имении в селе Рамзай, сочинил одноактную комедию «Проказник», а год спустя, уже в Петербурге, отправил её известному драматургу того времени князю А. А. Шаховскому. Шаховскому комедия понравилась, и это решило дальнейшую судьбу Загоскина, который стал активно сочинять для театра. Его пьесы, написанные в традициях французской комедии, оказались востребованы. Особенный успех имела «Комедия против комедии, или Урок волокитам».
В 1817 году Загоскин официально числился в дирекции Императорских театров «по репертуарной части». В декабре 1819 года был избран в действительные члены Общества любителей российской словесности.
В 1820 году переехал в Москву, где продолжил сочинять для театра, а также пробовал силы в стихосложении. В то же время деятельно занимался самообразованием, поскольку домашнее образование, полученное в отцовском имении, было недостаточным.
Выдержав в 1821 году экзамен, стал чиновником в администрации «театрального отделения».
С 1829 году Загоскин публикует свой первый роман – «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», работе над которым посвятил около двух лет, собирая исторические материалы и обрабатывая их. Появление произведения стало неожиданным для широкой публики, привыкшей видеть в Загоскине драматурга, но по свидетельству современников Загоскин и «сам от себя не ожидал», что напишет объёмное сочинение.
«Юрий Милославский» имел громкий успех у читателей и критиков. Выход романа приветствовали А. С. Пушкин, В. А. Жуковский и С. Т. Аксаков, книга была переведена на шесть языков, однако последовавшие за «Юрием Милославским» романы и повести были встречены гораздо прохладнее. Загоскина упрекали в излишней прямолинейности, морализаторстве, квасном патриотизме.
В 1838 году среди исторических произведений, стремящихся повторить успех «Юрия Милославского», появляется роман на современную тему – «Искуситель». По словам автора, это произведение имело целью «показать, что в нынешнем так называемом просвещении участвует сам сатана». Загоскин видел серьёзную опасность в том, что в Россию вторгается западная культура и западные идеалы, в том числе либерализм и космополитизм, которые противопоставлялись традиционным ценностям. Отношение к этому роману в российском обществе того времени было неоднозначным.
Между тем Загоскин по должности сохраняет связи с театром, а также набирает авторитет в литературных кругах. Несмотря на своё домашнее образование, которое до конца так и не удалось восполнить самообразованием, в 1833 году стал действительным членом Российской академии, а после присоединения её к Академии наук – почётным академиком Академии наук по отделению русского языка и словесности. Умер в 1852 году, похоронен в Новодевичьем монастыре в Москве.
Светлана Лыжина
Избранные сочинения Загоскина
«Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1829);
«Рославлев, или Русские в 1812 году» (1831);
«Аскольдова могила. Повесть из времен Владимира I» (1833);
«Вечер на Хопре» (1834);
«Кузьма Рощин» (1836);
«Искуситель» (1838);
«Тоска по родине» (1839);
«Кузьма Петрович Мирошев. Русская быль времен Екатерины II» (1841);
«Брынский лес. Эпизод из первых годов царствования Петра Великого» (1845);
«Русские в начале XVIII столетия. Рассказ из времен единодержавия Петра I» (1848).
Искуситель
Роман
C’est un tableau de fantaisie dont tous les détails sonst peints d’apres nature[1]
Часть первая
I. Семейство Белозерских
Сегодня день моего рождения; мне минуло шестьдесят лет; мои мягкие темно-русые волосы, которым некогда завидовали красные девушки, сделались жесткими и поседели; вместо тонких бровей дугою нависли над моими глазами густые брови в палец шириною, ресниц как не бывало, а полные румяные щеки впали и пожелтели, как осенний лист на деревьях. Говорят, будто бы глаза мои не совсем еще утратили свою прежнюю выразительность, а зубы (которых, впрочем, немного осталось) свою первобытную белизну. Может быть. Но я ношу очки и давно уже перестал лакомиться орехами, до которых в старину был страстный охотник, – все это очень грустно! Правда, когда я взгляну на мою Марью Ивановну, то мне становится не до себя… Господи боже мой! Подумаешь, как года-то меняют человека! Та ли это Машенька, свежая, как весенний цветок после утренней росы, прекрасная, как модель живописца, который хочет создать свою Мадонну? Ну, кто поверит, что эта пожилая барыня, которая в ситцевом капоте и в своем чепце-разлегае сидит за пяльцами или вяжет для меня бумажный колпак, была некогда с гибким станом, с волнистыми светло-русыми волосами, что у нее был прелестный ротик и два ряда зубов, которые я не называю перлами потому только, что это сравнение сделалось слишком уж обыкновенным. Конечно, это никому не придет в голову, никому, кроме мужа, для которого милы ее