портье, когда окончательно съедешь.
– Пришли мне открытку.
– Обязательно.
– Счастливого пути, Роза.
Роза села в такси, захлопнула дверцу.
– Береги себя! – крикнула она, помахав на прощание.
Флора стояла на тротуаре и махала вслед, пока такси не повернуло за угол на Слоун-стрит.
Вот так. Все закончилось. Флора медленно вернулась в дом, поднялась на лифте и вошла в пустую квартиру. Она чувствовала себя здесь чужой. Без Розы было как-то тихо и одиноко.
В гостиной Флора начала взбивать подушки, раздвигать шторы, вытряхивать окурки из пепельниц. Но вскоре ее внимание привлекли книжные полки Гарри Шустера. Забыв о наведении порядка, она стала рассматривать книги и обнаружила, что он читает Хемингуэя, Роберта Фроста, Нормана Мейлера и Сименона (на французском). В отделении для пластинок рядом с проигрывателем стояли альбомы Арона Копленда, а над камином висел портрет Фредерика Ремингтона, свидетельствуя о гордости хозяина квартиры за свою страну и ее достижения.
Флора решила, что Шустер бы ей понравился. Но пробудить в себе добрые чувства по отношению к матери, которая бросила ее в младенческом возрасте и уехала в поисках более обеспеченной жизни, забрав с собой ее сестру-близнеца, было трудно.
Из ночных разговоров с Розой и просмотра фотографий у Флоры сложился настолько реальный образ Памелы Шустер, как будто она действительно встретилась с ней: красивая, любящая земные блага, пахнущая духами «Джой» от Пату, одетая от Диора, а иногда – в джинсы «Левайс», стройная, как девчонка; Памела, отдыхающая в Сен-Тропе, катающаяся на лыжах в Санкт-Морице, за обедом в «Ла-Гренвиле» в Нью-Йорке; темные глаза жизнерадостно сияют, волосы коротко подстрижены, белозубая улыбка на лице. Ей были присущи потрясающее обаяние и уверенность в себе – но любовь, нежность? В этом Флора сомневалась.
Часы на каминной полке серебряным звоном отметили полдень. Утро кончилось. Флора сделала бутерброд, выпила стакан молока, взяла сумочку и вышла из квартиры.
Без особого энтузиазма она отправилась искать работу. Через несколько часов она вернулась домой, без каких-либо результатов, уставшая и крайне недовольная своей нерешительностью и заторможенностью. Прошла на кухню и включила чайник. Вечером надо принять ванну, посмотреть телевизор и лечь пораньше спать. Роза настояла, чтобы она осталась на выходные. За два дня можно как следует отдохнуть и выспаться, а в понедельник со свежими силами приступить к поискам работы и жилья. Чайник закипел, и в этот самый момент раздался звонок в дверь.
Он стал последней каплей.
– Проклятье! – не сдержалась Флора, выключила чайник и пошла к входной двери.
Проходя мимо зеркала в коридоре, она оглянулась. Усталая, растрепанная, с небрежно закатанными рукавами рубашки, как будто только что мыла полы. Но ей было все равно. Она открыла дверь.
У порога стоял мужчина – высокий, худощавый, довольно молодой. На нем был элегантный коричневый костюм в «елочку» и галстук медно-красного оттенка, напоминающего цвет шерсти ирландского сеттера. Лицо с тонкими чертами, бледная