нас лишь одну неделю – с 27 апреля по 5 мая. Я послал ей несколько фотографий сложных рисунков (палимпсестов), из которых один-два мы планировали скопировать под руководством российского специалиста.
Четвертая глава
Анне было столько же лет, сколько и моей младшей дочери Ольге, – 33 года. Высокая, худощавая, она могла часами ходить за мной по предгорному плато, знакомясь с петроглифами Чет-Кой-Суу. В первый день нашей экспедиции я решил показать Анне основные камни комплекса.
Кроме меня и Мухаревой, в нашей группе было еще три человека: фотохудожник Александр Федоров, мой давний знакомый, согласившийся помочь мне в съемке петроглифов, и Сергей и Лариса Дудашвили, мои друзья, известные киргизские туроператоры. Сергею я уже показывал некоторые интересные рисунки на камнях Орнёка, Александр увлекся петроглифами, несколько раз посетив плато Саймалуу-Таш, расположенное на высоте 3500 метров над уровнем моря и знаменитое благодаря огромному скоплению рисунков, нанесенных древними художниками на покрытые загаром камни. Лариса, работая с разными туристическими группами, организовывала туры, связанные с каменными «картинными галереями». То есть все мои спутники были людьми искушенными, не раз видевшими образцы первобытного искусства, и мне было интересно, как они воспримут найденные мной петроглифы. Но в большей степени меня интересовала реакция Анны Мухаревой. Она была специалистом, археологом-петроглифистом. Я, конечно же, не ожидал буйной радости по поводу открытия уникальных рисунков: ученые – народ педантичный, не увлекающийся фантазиями, ничего не принимающий на веру. Но все-таки в душе теплилась надежда услышать нечто вроде: «Замечательно! Удивительно!» или: «Это действительно интересно!» Ведь я был горд тем, что отыскал «Медведя», «Большого орнёкского оленя», «Козла-кулана» и прочие шедевры первобытного искусства, открытые некогда Николаем Дмитриевичем Черкасовым.
В течение двух лет, пока мы были заняты поисками «потерянных» петроглифов, наш путь неизменно шел снизу вверх. Дело в том, что основная масса рисунков расположена на южной стороне валунов, где солнечный загар темнее. Поднимаясь по склону, легче обнаружить петроглифы, хотя приходилось многие валуны обходить, осматривая их со всех сторон. Вести поиск вниз по склону, поминутно оглядываясь, крайне неудобно. Во время наших изысканий всегда перед глазами была панорама полупустынных предгорий Кунгей-Алатау с небольшими рощицами деревьев возле рукавов дельты реки Чет-Кой-Суу и скоплениями валунов, принесенных сюда некогда ледником. Венчал эту величественную картину пирамидальный пик Чоктал (4760 метров над уровнем моря), взметнувшийся в небо над заснеженным гребнем Кунгей-Алатау.
Теперь же мы двигались вниз от начала ущелья Чет-Кой-Суу, от большого валуна, окруженного каменными круговыми выкладками, под которым в небольшой полости свободно могла разместиться пара человек. Наш маршрут