когда в небытие уйдут и люди, живущие под его кронами, и Боги, повелевающие всем его существом.
Кивра продолжала сражаться с управлением нашей телегой, рычаг с трудом поддавался ее напору и неохотно переключался между передачами. Скрип и скрежет сопровождал мельчайшее движение нашей колымаги. Пыль поднималась в воздух и, кружась, не успевала оседать за колесами повозки.
Дуб-башня величественно возвышался на вершине холма, внушительно раскинув ветви. Глядя на него, я в мельчайших деталях нарисовала у себя в голове все дальнейшее представление: и хоровод мелко дрожащих мерзких зловонных тел, и неестественно скрюченные позы, и свисающие лоскуты человеческой плоти со следами всех стадий разложения. Еще немного стараний – и стали всплывать воспоминания о сине-коричневой коже и смраде разлагающегося трупа пятидневной давности. Особым акцентом был мертвенный стон иссыхающего тела, когда воздух из легких выходит через голосовые связки и заставляет «петь» мертвяка. Мельчайшие детали дополнили образ в моем воображении.
Концентрация. Снова концентрация. И самая мерзкая иллюзия, когда-либо удававшаяся нашей семье, обрела жизнь. Брат бы мной гордился. Воздух столбом поднялся вокруг дуба и поплыл…
Зрелище было не для слабонервных. Вокруг дерева стали появляться отвратительные упыри. Они были подключены специальным черным каналом к дубу и ходили вокруг него, будто собаки вокруг поводыря. Но не эти черные каналы держали их, а яркий свет, исходящий от верхушки дерева. Он заливал окружающее пространство и гипнотизировал, манил, будто огонек светлячка. Я строго приказала Кивре закрыть глаза и зажмурилась сама. Я создала неотвратную иллюзию, иллюзию, которая способна сразу обмануть все чувства – и зрение, и обоняние, и слух. В сущности, пустяковое колдовство, но достаточно цепкое – оно действовало на всех без исключения, даже на самого иллюзиониста или заклинателя. Единственный способ уберечься, доступный каждому, – вовремя перестать смотреть на источник света. Вообще никак не подглядывать и не поворачиваться даже в эту сторону. И все. Никаких чудес, дополнительного колдовства или уловок.
Упыри продолжали свой мерзостный хоровод вокруг дуба, а мы продолжали уезжать на всех парах – точнее, на предельной скорости нашей старой, честно позаимствованной телеги. Скорость ее не превышала скорости средней упряжи с одной лошадью. Нужно отдельно упомянуть, что упыри-то были не настоящие. Это наши преследователи на время превратились в этих поганых существ – второе условие удачной иллюзии. Мертвенная неотвратимая иллюзия наиболее сильная и долгоиграющая, потому что телу после нее необходимо время на восстановление. Действительного ущерба она не причиняет, но время позволяет выиграть, как раз именно то, что было необходимо в этот момент.
В моем нынешнем состоянии этой иллюзии хватило всего минут на десять. Не успели мы скрыться из виду,