Вы же придерживались идеи построения социализма в одной стране, чтобы пролетариат всего мира видел его преимущества. Воевали вы с ним аж целых пять лет, а с его явными и тайными сторонниками – еще десять…
Те отчаянные красногвардейцы к тому времени выросли в руководителей разных рангов, но они умели только убивать и разрушать. Спокойная, планомерная работа была не для них. Их стихией были пламенная агитация, штурмовщина и кидание лозунгами.
– Пачэму так много врэмэни?..
– Потому, что они в любой момент могли сговориться у вас за спиной и переизбрать генерального секретаря партии. Потому что разогнанное ими колесо репрессий не могло остановиться, требовались новые и новые жертвы. И людей сажали за пару гвоздей, взятых на заводе, за анекдот про кого-нибудь из Политбюро, за то, что, пардон, в сортире подтерся газеткой с чьим-то портретом.
– Развэ можно судыть за такие пустяки? – Сталин недоумевает от услышанного.
– Да, и даже к расстрелу приговаривать. И вашей Туруханской ссылке любой зэк позавидовал бы. Потому что весь срок в бараке за колючей проволокой, охрана стреляет без предупреждения, а если дневную норму не выполнил, пайку не получишь. Но это – только сон, как вы понимаете… А когда всё только налаживаться стало, снова германец попёр войной. Вырастили там одну талантливую истеричку с акварельными красками… Ну да не в этом суть. Война была страшной, немец до Москвы дошёл, потом его четыре года обратно выпроваживали. Землю на людях пахали, десятилетние пацаны у станков стояли…
– И что было далшэ? – Собеседник заслушался, аж глаза разгорелись, требует продолжения сказки. А вот не всё сразу. Хорошего понемножку.
– А дальше проснулся я. И сильно задумался, сбудется этот сон или нет. А вы, Иосиф Виссарионович, как считаете?..
Глава 5
Всё, долгоиграющая командировка, слава богу, кончилась. Свердлов, в достаточной степени оклемавшись, решил тоже принять самое активное участие в дебатах, и мне приходилось отбиваться уже от двоих очень грамотных большевиков. Спасло только предложенное старшими товарищами амплуа тупого, но решительного «одним махом всех побивахом». Честно говоря, вздохнул с большим облегчением, когда сдал сей «призывной контингент» Воронцову для дальнейших телодвижений по организации «встреч в верхах без галстуков».
Эти верха, в смысле академик с его превосходительством, мне всю плешь проели ещё до отъезда. Павлов, он же Тимин, всю сознательную жизнь был фанатичным сталинистом и именно поэтому никак не мог въехать в преподнесённый Келлером простой тезис о том, что Иосиф Виссарионович Сталин образца сорок пятого года и пламенный революционер Коба образца шестнадцатого – две большие разницы. И наоборот, когда Фёдор Артурович начал с чувством, толком и расстановкой ударений на основании прочитанного в будущем относительно Свердлова мешать последнего с навозом и прочей органикой, Иван Петрович, издевательски-вежливо улыбаясь,