сейчас переместилась в Вильно. Только нас там не хватает!
– Вот здорово! Ну пусть не в Вильно, пусть в Петербург, кто-то же остался еще в Петербурге? Пусть в Варшаву, в Москву, видишь, какая я покладистая?
– Вижу. Да я тоже хотел бы повидать разные места, про которые пишут в книгах. А лучше всего – перебрался бы к брату, знать бы только, что возвращаться сюда смогу чаще, чем он.
– Чтобы сестренку повидать?
– Конечно, как же я без тебя? И без нашего дома, сада… Я люблю свои места, – просто ответил молодой человек, впервые обратив на себя внимание Тарлецкого. – Павла уже шесть лет здесь нет. Я так не хочу.
– Уж если сражаться, так для пользы Отчизны. Я не знаю, как можно служить своему краю и столько лет его не видеть. Да за это время вовсе забудешь о нем! Надо другое…
– Что же?
Молодой человек задумался. Он, как и его сестра, был похож на пана Константина – такой же широкий лоб и острый подбородок, – но для него природа как будто пожалела красок. Его непослушные жесткие волосы были совершенно белыми, бледное, с нечеткими очертаниями лицо словно растворялось в синеватых сумерках. Бесцветные брови, бесцветные ресницы, бесцветные глаза… Они словно отказывались от собственного облика, чтобы вбирать в себя суть окружающего. На вид ему было лет двадцать. Он медленно провел рукой по нервным губам, по гладкому, наверное, еще не нуждавшемуся в бритве подбородку, и сказал:
– Надо, чтобы люди стали друг друга уважать, но перестали бояться. Мы – русских, мужики – пана… Здесь у людей никогда не было свободы, а она может все изменить! Во Франции народ завоевал для себя свободу и стал непобедимым, у господина Венье до сих пор глаза загораются, когда он рассказывает про свою революцию! Австрия, Пруссия, Россия разделили между собой нашу землю – армии этих надменных монархий рассыпались, столкнувшись со свободным народом Франции, с их гениальным вождем. А если бы свободным был и наш народ?
– То нам бы нечем было жить, – с милой улыбкой заключила девушка, верно, уже наслушавшаяся философий брата.
– Почему? У нас есть имение, земля. А свободный труд принесет больше, чем подневольный. Нам с тобой тоже.
– Однако твой мсье Венье убежал от собственной революции.
– Он считает, что Наполеон ее задушил. Ведь мсье Венье до сих пор якобинец.
– Постой, поговорим лучше о брате. Я уверена, что эти господа, которые только что приехали, привезли какое-то известие от него.
– У тебя такие фантазии приходят, как только где-то колесо скрипнет или сорока над садом пролетит, – улыбнулся молодой человек.
– Да нет же, я уверена! Алеська, в столовой зажегся свет, может быть, отец сейчас там без гостей. Сходи, спроси у него!
– Хорошо, Ольга, попробую что-нибудь узнать. Может быть, ты и права, у меня самого какое-то непонятное беспокойство… Ты подожди меня здесь.
Молодой человек встал и быстрыми шагами прошел к двери в восточном флигеле дома. В ту же минуту Тарлецкий решительно вышел в сад. Почти у самого