с себя.
Мы опять целовались. Жарко, влажно, лихорадочно шаря руками по чужому телу. Ткань джинсов стала жесткой, неприятно царапая кожу, и я невольно повела бёдрами, вызвав у Уилла гортанный стон, возбудивший меня даже больше, чем всё происходящее. Его возбуждение легко ощущалось, камнем упираясь мне в ногу. Внезапно Уилл обхватил меня за талию и, резко развернув, уложил на спину, нависая сверху. Не отрывая друг от друга губ, мы стягивали с себя джинсы. На короткий миг всё-таки пришлось прерваться: он помог мне избавиться от остатков одежды, швырнув их куда-то за спину.
Я нетерпеливо потянула его на себя, обхватывая ногами, чувствуя, как он входит, медленно, на всю длину, и тут же, не останавливаясь, начинает двигаться. Резко. Напористо. И мысли кончились. Остались только ощущения, эмоции, волнами накатывающие с каждым его движением внутрь. Стоны, сладкие, громкие, заполнили гостиную, отражаясь от стен, множась в голове. Я давно перестала различать наши голоса.
Его руки крепко сжимали мои ягодицы, насаживая на себя, глубже, быстрее. Кажется, я что-то кричала, выгибая спину, царапая ногтями обивку дивана. Чувствуя скорую разрядку, он опустился на меня, тяжело дыша в ухо, не прекращая двигаться. Меня же здесь уже не было. Я парила где-то под потолком, слабо постанывая, ловя широко раскрытым ртом воздух. Уильям замер, прижимаясь ко мне бёдрами, и, сделав несколько коротких движений, протяжно застонал, уткнувшись мне в шею.
Мне было хорошо и лениво. И мужчина, лежавший сверху, нисколько не мешал блаженству. Он скатился на бок, сгребая меня в охапку, прижимая к себе. Тяжёлое дыхание всё ещё было единственным звуком в доме. Говорить не хотелось. Зачем? Я закинула на него ногу, бессмысленно чертя узоры по груди, обводя крохотный, сжавшийся сосок, повторяя путь пальцев губами.
– Тебе удобно? – прохрипел он и кашлянул, прочищая горло.
– Не очень, – нехотя призналась я. Стоило ему спросить, как моментально почувствовалось, какой же узкий на самом деле этот диван! Он подтянул к себе мою ладонь и погладил бинты.
– Больно?
– Сейчас нет. – Мне было уютно. И чувство неловкости, частое в подобных ситуациях, так и не пришло. Всё было естественно и оттого прекрасно. – А вот завтра, наверное, заболит. Или уже сегодня?
Я перегнулась назад, отыскивая сумку, и нырнула в неё, чувствуя, как от падения с дивана меня удерживает крепкая рука. Достав телефон, я посмотрела на экран и вздохнула – без пяти два.
– Уже поздно. – На этот раз сожаление в голосе не пришлось имитировать. Мне и правда пора было уходить.
– Ты думаешь, я позволю тебе сейчас уйти? – Его тон заставил поднять глаза, встречаясь с нахмуренным взглядом. – Даже не надейся.
– Но у меня там дочка. Одна. – Я слабо попыталась протестовать.
– Ты ведь звонила ей, когда мы вышли из «Утки», – напомнил Уильям. Я задумалась. И впрямь. Вот память! Или он с самого начала знал, чем всё закончится?..
– Погоди, – я приподнялась на локте, поражаясь неожиданной догадке. – Ты