И Алла не пошла на экзамен, к которому готова все равно не была.
Но, достигнув предела в обвинениях матери, она инстинктивно сделала шаг назад от края. И подумала: «Вдруг папа действительно только раздражался, когда из его небольшой зарплаты вычитали на меня деньги? Мы с мамой – отрезанный ломоть, и, если бы не эти чертовы алименты, он забыл бы о нашем существовании, как о неудачном эксперименте. В конце концов, мог бы найти меня, тайно встретиться. Не очень-то было нужно, получается». За просветлением следовал безжалостный, нагло оскалившийся ужас: «Что я натворила? Сдала на пятерки все, и дифзачеты, и экзамены. Зачем, зачем я послала к черту анатомию? И без зубрежки могла попробовать как-нибудь. Господи, спаси, ради Бога». Мама была в командировке. За пару дней необходимо было склеить осколки ее мечты.
Алла помчалась в институт. Рассказала в деканате и на кафедре что-то чудовищное о нападении хулиганов, умоляла. Поскольку двоечников, как обычно на этом рубеже, было много, ее допустили к сдаче вместе с ними. Пришлось лгать вернувшейся маме, будто экзамен перенесли. Девушка уныло зубрила, тупо рассматривала препараты в анатомичке, но справиться с отчаянием не могла. И с билетом ей катастрофически не повезло. Кое-как ответила на тройку с минусом. «Ставлю «удовлетворительно» не за знание анатомии, а за отличную зачетку, – вздохнул пожилой седоусый доцент. – Как же вы так, товарищ студентка? Безответственно?» Привыкшая к ее «высшим баллам» мать сначала растерялась. Потом разъярилась. Допытывалась, что она себе позволяет. Дочь отмалчивалась. У нее не осталось сил врать.
Однако через неделю их пришлось искать. Студенческий заезд в мамином ведомственном доме отдыха в Прибалтике угорал без Аллы. Ее наказали рублем за первый в жизни трояк. Она таскалась в магазин за глазированными сырками и ряженкой, пылесосила дом и грустила. Каникулы пропадали. Однажды, возвращаясь из супермаркета, нашла в дверях записку: «Аллочка, где ты? Сдала анатомию? А то нашему старосте нужно отчитываться перед деканатом. Про всех все известно, все обошлись без пересдачи, только ты – загадка. У меня пятерка, сама не верю. Мечтала о трояке, как о большом везении. Староста попросил меня найти тебя. Забеги ко мне. Жаль, что не застала. Гуляешь? Мальчик появился? Пока. Аня». Костомарова представила себе, что эту бумажку обнаружила мама, и расплакалась.
Нужно было идти к Тимофеевой, чтобы не усугублять опасность разоблачения. И всю дорогу неудачница выдумывала причины своего провала. За плохую отметку было стыдно. Алла думала, что такой же стыд испытывают воры и убийцы. Под гул метро, который не ей одной помог не свихнуться, она решила наплести, что безответно влюбилась. Аня должна была счесть это интересным объяснением. Но, очутившись в уюте и чистоте комнаты на Петровке, приняв из теплых рук Аниной матушки чашку с чаем, Костомарова вдруг понесла нечто несусветное. У нее, дескать, накануне экзамена умер папа. Она ничего не сказала маме, потому что та его до сих пор любит как ненормальная, замуж