мне было любопытно, кто посоветовал ко мне обратиться, то сейчас я попросту спрашиваю о сути вопроса и узнаю обстоятельства происшествия. Да, совсем забыла сказать. Если раньше я с готовностью бралась абсолютно за любое расследование, то сейчас я крайне придирчива к потенциальной работе. Мне жалко тратить свое время на расследование слишком простых, бытовых дел, в которых может разобраться и второсортный специалист. Сейчас я предпочитаю браться только за запутанные дела, расследовать которые мне будет самой интересно. Деньги, естественно, играют свою роль – беру я немало, но мои услуги того стоят. И все-таки я считаю, что лучше заниматься тем, что действительно нравится, нежели бросаться на все подряд, только чтобы получить положенный гонорар и забыть все, как дурацкий, бестолковый сон. Благо сейчас я могу выбирать, чем мне заниматься, и запросто отказываюсь, если клиент предлагает мне скучное и неинтересное дело.
Я с извиняющимся видом посмотрела на Олесю и нажала на кнопку ответа на звонок. Подруга сделала жест рукой, показывающий, что она ни капли не возражает, если я буду сейчас разговаривать по мобильному телефону. Она ведь в курсе, что по долгу службы я обязана отвечать на звонки, вне зависимости от того, где и с кем в настоящее время нахожусь. Я поднесла трубку к уху, а Олеся занялась своим кофе, который, как и у меня, наверняка давно остыл.
– Здравствуйте, – раздался тихий женский голос. – Мне бы поговорить с Татьяной Ивановой… Я правильно позвонила?
– Да, все верно, – отозвалась я. – Татьяна Иванова – это я. А как я могу к вам обращаться?
– Меня зовут Анна Климова, – представилась женщина. – Простите, а как вас звать по отчеству? А то неудобно как-то, я вас только по имени и фамилии знаю, уж извините меня.
Я сразу поняла, что женщина находится в смятении. Она произносила вроде понятные фразы, но получалось у нее это коряво, словно она не могла из обычных слов составить нормальное предложение. Такая речь обычно бывает у людей, которые растеряны или взволнованы, а по тихому голосу женщины я сделала вывод, что она пребывает в состоянии отчаяния, граничащего с безысходностью. Что-то везет мне сегодня на отчаявшихся женщин – то Олеська со своей горе-дочкой, то эта Анна Климова…
– Можете называть меня Татьяной, – сказала я. – Если вам принципиально знать мое отчество, пожалуйста. Татьяна Александровна Иванова. Вас-то как мне лучше называть?
– Ой, да как хотите! – внезапно голос женщины дрогнул, словно она пыталась подавить рыдания. – Мне очень, очень нужна ваша помощь! Пожалуйста, не отказывайте мне, я боюсь идти в полицию, это может повредить репутации Жанны, она ведь отличницей в школе была и в университете на красный диплом идет… Точнее, шла… Сейчас я не знаю, мне все равно, да бог с ним, с дипломом этим, только найдите ее, пожалуйста, умоляю вас!
– Так, давайте по порядку, – прервала я полубессвязный поток речи Анны Климовой. – Жанна – это кто? Ваша дочь, подруга?
– Дочка