свиток у меня из пальцев и, развернув, уставился на него. Наблюдая за его неподвижным пресыщенным лицом, я ощутил сосущее беспокойство. Кто знает, что изменилось на Призии за прошедшие пять лет? В средневековых мирах история меняется быстро: заговоры и войны случаются там с частотой июньских дождей, а монархи теряют троны и того чаще.
Пока бутылка болталась в метеоритном потоке, Иваниуса II вполне могли свергнуть, если он сам не умер, свалившись спросонья с трона или подавившись щиколоткой динозавра. Нельзя было также исключить вероятность того, что я попал на территорию одного из воюющих с Иваниусом государств, где меня, приняв за его шпиона, казнят после длительных пыток. Эти тревожные мысли пронеслись у меня в сознании в ту томительную минуту, пока придворный таращился на пергамент.
Я весь истерзался, пока внезапно не обнаружил, что он держит письмо вверх ногами и не догадался, что офицер так же неграмотен, как и сам Иваниус. Но едва его хаотично блуждающий взгляд дошел до подписи и печати, как холеное лицо мигом утратило свое высокомерие. Он почтительно поцеловал царскую печать и с достоинством поклонился мне, приложив левую ладонь к груди. Затем офицер проследовал к ближайшему дракону, бесцеремонно согнал с шеи возничего, сам сел на его место и знаком попросил меня встать в корзину. С опаской косясь на дракона, из ноздрей которого шел пар, я встал позади провожатого.
Разобрав поводья, мой спутник что-то крикнул солдатам. Слов я не понял, но догадался, что он велел им охранять ракету от разграбления, потому что вояки немедленно сомкнулись вокруг «Блина», выставив в первую линию обороны боевых драконов. Я порадовался, что, выходя из ракеты с каплями для носа, машинально блокировал люк. Не хотелось, чтобы, пока я буду отстутствовать, любопытные солдаты заглядывали внутрь и рылись в моих личных вещах.
Дракон поднялся в небо и, подчиняясь твердой руке моего провожатого, полетел в сторону видневшихся в отдалении городских стен. Летел он неторопливо, скорее даже планировал на широких крыльях, изредка издавая короткий, хриплый рев, зарождавшийся где-то в глубинах его бочкообразной груди. Оглянувшись, чтобы еще раз с высоты посмотреть на свою ракету и на всякий случай запомнить, где она осталась, я увидел океан, доходивший до самых скал, к которым примыкала восточная часть города.
Мы пронеслись над стенами с громоздкими тяжелыми башнями, напоминавшими шахматные ладьи, и опустились на площадь возле роскошного, но мрачноватого замка с узкими окнами-бойницами.
Закованная в латы стража сомкнула перед нами алебарды, но мой спутник показал им свой перстень, сказал несколько слов, указывая на меня, и воины раздвинулись, пропуская нас в замок. Здесь мой сопровождающий ненадолго исчез куда-то, сделав знак обождать. Я остался один в просторном помещении с вытянутыми на полу пятнами света, пробивающимися сквозь узкие окна. На стенах висели выщербленные щиты с гербами – не парадные, а настоящие щиты, побывавшие в боях и турнирах. На потолке была свежая фреска, изображавшая