качествами. Он добр, беспристрастен, честен. Он говорит и делает только то, во что на самом деле верит.
По вере каждому дано…
Два мужика жили рядом в деревне,
Прожили долгую жизнь.
В храм первый бегал с утра и к вечерней,
В холод, жару и дожди.
Божии все соблюдал он законы,
Щёку подставит всегда.
Сутками "бил" он иконам поклоны,
Зелье не пил никогда.
Бранного слова во век не дождёшься,
Праздники знал наизусть.
Ежели плюнут, он просто утрётся,
Усугубив свою грусть.
Ну, а другой, только солнышко встанет,
В поле, в грязи и пыли.
Вечером дома стаканчик достанет,
Выпьет за щедрость земли.
В праздники "грешник" весь день в огороде,
Рубит, копает, метёт.
Молится Богу он лишь о погоде,
Бранные песни поёт.
Время пришло, оба умерли разом,
Встретились на небесах.
Первый направлен на кухню "указом",
"Грешник" – уж в райских садах.
"Праведник" как-то увидел соседа,
Рядом обедал Господь.
Шла между ними простая беседа,
Злость он не смог превозмочь…
К Господу он обратился с поклоном:
-Где справедливость, скажи?
Я на земле исполнял все законы,
Здесь мою вилки, ножи!
Место по праву мне рядом с тобою,
"Грешнику" драить сортир.
Жизнь я молился, мечтал о покое,
Только лишь этим и жил…
Бог посмотрел на просящего сверху,
Тихо, без злобы сказал:
-Хватит тут строить невинную жертву,
Что ты просил, тебе дал!
Целыми днями читал ты молитвы,
Там же рабом себя звал.
Слёзы твои не напрасно пролиты,
Рабство ты сам возжелал.
Он же молился и истинно верил,
Что он пусть грешный, но сын.
Вот я, как сыну, открыл ему двери,
Рядом за стол усадил.
Каждый решает, кто он в этой жизни,
Нету подвоха и лжи.
Все так проходят с рожденья до тризны,
Коли не прав, то скажи?!
Притча о доброте…
Кругом проблемы: дома, на работе,
И мы, как заведённые, бежим.
Любой из нас нуждается в заботе,
Но жизнью мы своей НЕ дорожим!
Мелькают лица, как в водовороте,
Идём и не предчувствуем беды.
Возможно, смерть на первом повороте,
А мы психуем из-за ерунды…
В толпе тихонько женщина упала,
В грязи все руки, светлое пальто.
Народ гудел, что стыд мол потеряла,
Но близко к ней не подошёл никто.
Клюкой пинала в бок её старушка,
Бузил, ещё не протрезвевший дед:
«Вон напилась, неси скорей подушку,
Чтоб