своих семей. Соседи и владелец комнат купец второй гильдии Макаров подтверждают, что около одиннадцати вечера они уже были дома и до утра не отлучались.
– Понятно, – Тартищев окинул Алексея внимательным взглядом. – Судя по всему, князь вернулся домой за полночь, открыл дверь своим ключом и прошел в комнаты. Вряд ли убийца дожидался его в спальне, иначе он бы напал на него сразу, а так князь успел переодеться, потушить лампу и лечь в постель, возможно, даже заснуть. Значит, убийца появился позже и, вернее всего, проник в спальню через окно в туалетной комнате…
– Но камердинер утверждает, что закрывает его на ночь, а, судя по следам, в него проникли все-таки снаружи.
– Вполне возможно, что Лефтов и врет. Забыл про открытое окно, с кем не бывает.
– Но убийца знал об этом раньше, поэтому приготовился к проникновению в дом весьма основательно. Веревку принес с собой, место удобное выбрал для наблюдения за окнами спальни. Шторы на них были задернуты, по словам камердинера, но они узковаты и не сходятся, я проверил… Поэтому убийца мог заметить, что свет в комнате погас, и принять это за сигнал к действию.
– Но убийц было двое, – уточнил Тартищев, – и Казначеев вряд ли в новой одежде и сапогах лазил по крыше, выходит, это был Мозалевский. По приметам он подходит, но зачем тогда ему надо было сверху прыгать на своего сообщника? Что, они на земле счеты не могли свести? И что они вообще могли не поделить? – Тартищев недоуменно хмыкнул и посмотрел на Алексея. – Прямо шарада какая-то получается. Пришли вдвоем, один полез через крышу в окно, как проник в дом другой, пока мы не знаем, возможно, Мозалевский впустил Казначеева через парадный подъезд.
– Казначеев зашел в переулок уже после убийства, и наверняка, чтобы спрямить путь до «Лакомого кусочка». Я соскреб немного грязи с его сапог. – Алексей вытащил из кармана бумажный пакетик и высыпал его содержимое на чистый лист бумаги. – Вот смотрите, Федор Михайлович, – ни хвои, ни мха, только песок и стебелек гусиной травки, которой полно на обочинах, но, что самое интересное, тут хорошо заметны частички кирпича и желтого песка. Им усыпана дорожка, которая ведет к парадному подъезду. Кирпичная дорожка, в которой кирпичи изрядно выщерблены.
– Это ни о чем не говорит, – махнул рукой Тартищев, – он был у Дильмаца в субботу, получал расчет. И к дому подошел по этой самой дорожке…
Алексей насупился.
– Я, конечно, многое не понимаю, но только кто отправляется на убийство одетым как на праздник, Федор Михайлович? Я знаю, что Дильмац был очень сильным человеком. Мы с ним не раз встречались в яхт-клубе. Он рассказывал, что каждое утро занимался гимнастикой, обливался холодной водой. Я сам видел, как он ходил под парусом, хорошо плавал… Казначеев должен был знать, что он мог оказать очень приличное сопротивление. Притом у него был револьвер, но он не воспользовался им…
– Ты это хорошо подметил, – Тартищев одобрительно улыбнулся, – Казначеев не мог не знать об этом. И если он оделся, как ты говоришь, будто на праздник,