на стене возле лестницы – единственная связь с миром в домобильную эпоху.
Когда пришла в себя, огляделась. Шесть пар женских глаз взирали на меня с вялым любопытством.
– Меня Маша звать. А тебя? – спросила круглолицая веснушчатая девушка с кровати возле окна.
– Саня… – прошептала я.
– А че так тихо?
Я постучала себя по горлу, давая понять, что голос куда-то подевался.
– Бывает, – откликнулась моя соседка, яркая брюнетка лет тридцати пяти в шелковом малиновом халате с экзотическими цветами на рукавах. – Это от напряжения. Я, когда первого рожала, тоже двое суток без голоса была. Потом восстановится. Я – Жанна. У тебя кто?
– Мальчик.
– А у меня девочка. У всех в нашей палате девчонки. Только у тебя парень.
Она пошарила на тумбочке и надела очки, чтобы рассмотреть меня повнимательнее:
– Лет-то тебе сколько, Саня?
– Двадцать.
– Ну? – изумленно вскинула брови. – Я думала, ты еще школьница. А не врешь?
Уже потом, посмотревшись в зеркало, я поняла причину Жанниного удивления. На меня смотрела синеватая девчушка-заморыш с глазами-блюдцами на пол-лица. Я всегда была тощей, но после родов побила собственные рекорды: сорок пять кило при росте сто шестьдесят пять. Дородная докторша, загнавшая меня на весы, спросила сочувственно:
– Недоедаешь, что ль?
– Просто у меня конституция такая, – пояснила я.
– «Конституция»… – передразнила докторша. – А ребенка кормить как будешь? Уйдет молоко! Домой позвони, скажи, чтобы еды тебе принесли нормальной, мяса побольше, фруктов, минералки. Мы всех предупреждаем. Кормят нынче паршиво, не как в прежние времена. Финансирования нет, вот и варят бурду на воде. От такой кормежки ноги протянешь.
– Ладно, – согласилась я, мысленно отправляя сердобольную докторшу на три буквы. На какие шиши мне купят фрукты в феврале? Как-нибудь перебьюсь.
Превозмогая ватную слабость, добрела до телефона, прислонилась к стене, крашенной в зловещий сине-зеленый цвет, набрала номер. Трубку взял Сережка.
– Санька! – Его голос звенел восторгом. – Ты у меня умница, любимая моя! Я уже знаю, в справочную звонил. Вечером приеду. Что тебе привезти? Что ты хочешь?
Я замялась, вспомнив наказ полной докторши о фруктах и минералке. На самом деле есть не хотелось. Хотелось лечь, накрыться одеялом до макушки, чтобы не видеть и не слышать ни врачей, ни соседок по палате, а спать, спать… Чтобы проснуться уже дома, в своей квартирке с собственным теплым туалетом и пусть обшарпанной, но бесконечно родной ванной, на кровати, хоть скрипучей, но не казенной, под любимым пуховым одеялом, согревающим в любую непогоду…
– Не волнуйся, здесь нормально кормят, – сказала я.
– Как сын?
– Пока не приносили. Думаю, все хорошо. Иначе бы сказали. – Я зябко переминалась с ноги на ногу. По лестнице гулял ветер. – Пойду, а то здесь холодно стоять.
– Конечно, – озаботился