мхом каменный гном лил сильную струю чистой воды. Две старые липы склонились над ним и бросали благодатную тень на нежные незабудки.
Напротив этого вала находилось среднее здание, которое сегодня, благодаря открытым ставням и широко распахнутой двери, имело такой гостеприимный вид, что Елизаветой овладело приятное чувство при мысли, что это теперь ее дом. Она окинула взглядом весь сад и вспомнила свои детские годы, те минуты необъяснимой тоски, когда она, отстав во время прогулки от родителей, останавливалась у запертых калиток и заглядывала в господские сады. Там играли счастливые дети, они могли рвать только что распустившиеся розы и нарциссы. А как приятно, должно быть, гулять по красивым аллеям и прятаться от солнца в их густой тени! Тогда Елизавета могла только мечтать об этом и тосковать.
Когда она подошла к валу, в одном из окон показался дядя. Он увидел племянницу, мечтательно смотревшую на сад, и его лицо осветили теплота и нежность. Елизавета тоже увидела лесничего, приветливо кивнула ему и направилась к дому. Навстречу ей выскочил Эрнст, и она со смехом приняла его в свои объятия.
Судя по рассказам мальчика, можно было заключить, что он уже успел выполнить гигантскую работу: он подносил кирпичи печнику, складывающему кухонный очаг, помогал маме выколачивать мебель и с гордостью заявил, что дамы и кавалеры, изображенные на стенах, стали гораздо красивее и приветливее после того, как он почистил щеткой их пыльные лица. Он с восторгом обвил ручонками шею сестры, несущей его на руках по лестнице, и радостно уверял, что здесь в тысячу раз лучше, чем в Б.
Дядя встретил Елизавету в передней, он едва дал ей время поздороваться с родителями и сразу же повел в комнату с гобеленами. Какая перемена! Переплет зелени исчез с окон, по ту сторону стены лес расступился, открывая вид на прекрасную долину, казавшуюся девушке сказочной.
– Это – Линдгоф, – пояснил дядя, указывая на огромное здание в итальянском стиле, стоявшее у подножья горы, на которой находился Гнадек. – Я принес тут нечто такое, что поможет тебе рассмотреть всякое дерево на горах и каждую травинку в долине, – продолжал он, приставляя к глазам девушки подзорную трубу.
Елизавета увидела высокие хмурые горы, по долине серебрилась речка и вилась обрамленная тополями дорога. Деревушки оживляли задний план долины.
Особняк Линдгоф, окруженный обширным парком, был отчетливо виден. Под его окнами расстилалась лужайка, а на ней пестрели причудливые клумбы с яркими цветами. Взгляд Елизаветы с удовольствием остановился на группе старых лип, густая и яркая зелень которых образовывала навес, поддерживаемый темными стволами, дальше виднелся большой зеркальный пруд, окруженный парком. В его водах отражались прибрежные деревья, что придавало некую меланхоличность всему виду. Время от времени в таинственной тени, отбрасываемой аллеей на гладь пруда, проплывал белый лебедь, с любопытством