что не мог его покинуть. Дукарте предупреждал ее, что отступление армии породит серьезные проблемы, и теперь она поняла, что он знал своих солдат намного лучше, чем она. Она должна была прислушаться. Когда Дукарте повел пленника к выходу, Королева вынуждена была признать неприятную правду: этот жалкий человечек был для нее самым близким к тому, кого можно назвать другом. В одиночку ни один из них долго не протянет.
– Бенин!
Он обернулся.
– Ваше Величество?
Королева сделала глубокий вдох, словно была вынуждена выталкивать каждое слово из горла. Просить о помощи… для нее это было самым трудным, самым ужасным. Но других вариантов не осталось.
– Теперь остались только мы с тобой, Бенин. Понимаешь?
Дукарте кивнул, скривившись, и Королеву внезапно настигло озарение: она была ему так же неприятна, как и он – ей. Над этим стоило подумать, но позже, когда минует этот кризис, когда ей наконец-то удастся нормально выспаться ночью.
– Ступайте.
Дукарте ушел, подталкивая перед собой пленного лейтенанта. Возможно, что из этого пленника не удастся ничего выжать; недовольная армия была богатым полем для вербовки, но умный заговорщик никогда ничего не скажет убийце, а ее неуловимый противник, этот Левье, определенно не был глупцом. Королева снова устроилась на троне, разглядывая скопище предателей у его подножия: стража, фрейлины, солдаты, придворные, не меньше тридцати человек, каждый из которых что-то против нее замышляет. Джульетта начала руководить уборкой тел с пола, но ее взгляд, полный страха, то и дело останавливался на Королеве.
Королева нашла глазами новенькую, которая опять стояла у стены, вместе с прочими фрейлинами. Нужно будет покопаться в прошлом девчонки и выяснить, где обычная тирийская крестьянка так выучилась владеть ножом. Но это потом; сейчас хватало более важных проблем. Целые деревни исчезали, люди бежали из Гляс-Вер. Королева больше не командовала армией, только шайкой головорезов. Сирота или темное существо, под каким бы именем он ни скрывался, был все ближе, и она не знала способа его остановить. Новенькая могла бы быть полезной, но она о ней ничего не знала, а Королева больше всего ненавидела именно неопределенность. Она почувствовала внезапное желание закричать, швырнуть что-нибудь, как-нибудь заставить этих людей перестать глазеть на нее в ожидании очередной ошибки.
– Эмили, так? – обратилась она к рабыне.
– Да, Ваше Величество.
Королева задержала на ней изучающий взгляд. Она не могла доверять никому, пришла к ней мысль, но возможно тирийская рабыня – это выбор получше многих других. По большому счету, тирийцы, прибывшие с поставкой, не хранили верность своему королевству; скорее, испытывали неприкрытую ненависть. Конечно, было рискованно давать тирийской рабыне доступ к королеве Тирлинга, но эта рабыня хотя бы действовала, черт побери… и это уже было больше, чем Королева могла сказать о любом в этом зале, включая собственную стражу. Тут она снова с тоской вспомнила Берилла и то время, когда верность можно было