Решил примкнуть к сражению?
– Вроде того, – уклончиво ответил Маркус. – Хватит королю Георгу обращаться с нами, как с малыми детьми. Свобода – прирожденное право английских подданных. Никому не позволено отнимать у нас это право, и мы не должны отстаивать его с оружием в руках.
– Или умирать за него, – пробормотал Зеб.
– Ты хотел сказать, убивать за это право? – нахмурился Маркус.
– Я сказал то, что хотел сказать, – торопливо ответил Зеб. – Если человек вольет в себя достаточно рома или кто-нибудь сумеет разжечь у него в сердце страх и ненависть, он будет убивать быстро и без особых раздумий. Но этот человек сбежит с поля боя при первой же возможности, если душой и телом разуверится в том, за что воюет.
– Прежде чем примыкать к ополчению и отправляться в Лексингтон, советую тебе крепко подумать насчет собственного патриотизма, – сказал Джошуа.
– Теперь уже поздно. – Зеб сощурился, глядя на дорогу. – Сюда идут мистер Макнил с Джосаей.
– Маркус? – Обадия остановился посреди дороги, глядя на сына налитыми кровью глазами. – Куда это ты собрался, паршивец, да еще с моим мушкетоном?
Мушкетон не принадлежал Обадии, но Маркус сознавал: сейчас неподходящее время для споров.
– Я задал тебе вопрос.
Обадия приближался. Шаги его, хотя и нетвердые, были достаточно угрожающими.
– В город. Там собирают ополчение, – ответил Маркус, не собираясь отступать.
– Ты не пойдешь воевать против своего короля! – заявил Обадия, хватая мушкетон. – Сражаться против монарха есть нарушение священного порядка, установленного Богом. И потом, ты еще малец.
– Мне восемнадцать, – напомнил Маркус.
– Считай лучше и не ври мне. – Обадия прищурился и плотно сомкнул губы.
Обычно в такие моменты Маркус капитулировал, готовый уступить, чтобы только мать не вмешивалась и не оказывалась между мужем и сыном.
Но сегодня, когда слова Зеба и Джошуа еще звенели в его ушах, Маркус чувствовал: он должен отстоять свою позицию. Доказать себе самому, отцу и своим друзьям, что он не трус. Маркус расправил плечи, готовый к поединку с отцом.
Отец влепил ему обжигающую пощечину, за которой последовала другая. Мужчин так не били. Так били женщину или ребенка. Даже в гневе Обадия решил напомнить Маркусу свое место.
Обадия вырвал оружие из рук Маркуса.
– Возвращайся домой, к своей ма, – пренебрежительно бросил Обадия. – Чтоб к моему возвращению был там! А я сейчас потолкую с Зебом и Джошуа.
Вернувшись на ферму, отец непременно его поколотит. Судя по выражению отцовских глаз, трепку получат и Зеб с Джошуа.
– Они тут ни при чем, – сказал Маркус, чьи щеки пылали после отцовских ударов.
– Хватит пререкаться, щенок! – рявкнул Обадия.
Джошуа чуть заметно кивнул в направлении фермы, молчаливо предлагая Маркусу уйти, прежде чем дела примут совсем скверный оборот.
И