тебя разговорами, мне нужно вернуться к отцу. А ты оставайся здесь, пока не пройдет слабость.
– Да ты чего? – испуганной куропаткой вскинулась Уля. – Чтобы я осталась в этой убогой квартире еще хоть на час? Да лучше сдохнуть!
– Но ведь ты жила здесь, – возразила мать.
– Так это когда было? Здесь меня точно тянет… как его… умориться. Любого бы потянуло.
– Знаешь, – сказала мать, – иногда я жалею, что мы уехали из этого дома. Я тогда была вроде тебя, молоденькая дурочка. Думала, что все к лучшему и у тебя будет настоящее детство, не то что у нас с отцом. А теперь я все чаще думаю, что, возможно, нам лучше было бы остаться здесь.
– Ага, лучше! – возмутилась Уля. – Я бы давно уж повесилась на этой дурацкой люстре. В таких условиях люди не живут!
– А помнишь, как ты просила отвести тебя в эту квартиру хоть на пару часов? Как почти год еще ездила в свою старую школу на репетиции хора? Как стеснялась, что тебя туда возили на машине и с охранником?
– Дура была, одним словом, – равнодушно обронила Ульяна. Ей, наконец, удалось оторваться от дивана и не испытать новый приступ тошноты. Она даже дотянулась до своей одежды и начала раздраженно натягивать футболку на слабое, противно-влажное тело.
– Что ж, не хочешь тут оставаться – собирайся, я отвезу тебя домой, – отвернувшись, холодно проговорила мать. – Кстати, отец велел тебе явиться к нему в офис завтра ровно в два часа. Запиши в телефон напоминание, иначе опять все забудешь.
– Отец? Зачем? – пискнула девушка. Мгновенно вернулась слабость, наполовину натянутые джинсы сползли с бедер и упали на ковер. – Это… из-за вчерашней истории, да, мам?
– Вчера он тебя, слава богу, не видел. Сходишь – узнаешь.
– А почему в офисе, а не дома? – жалким голосом выспрашивала Уля. – Я что, уже не живу вместе с вами? Почему бы ему не поговорить со мной, когда я заеду домой?
– Ну, видно, устал ждать, когда заедешь. Ты нас визитами не балуешь.
– Так если бы он сказал, я бы тут же, я бы сразу… Мам, может, узнаешь, зачем он меня вызывает? – окончательно смешалась девушка.
– Все, хватит, раньше надо было бояться! – прикрикнула на нее мать. – А я, извини, ничего узнать уже не успею, потому что, если помнишь, утром у меня самолет. И с меня достаточно стрессов. Разбирайся сама, дочь моя.
Ульяне ничего не оставалось, как с пришибленным видом снова заняться одеванием, попутно размышляя о том, какие новые меры борьбы с собственным чадом придумал на этот раз ее неугомонный отец. И что знает об этом мать, которая, показалось Уле, выглядела в этот вечер подозрительно грустной и озабоченной.
Лиза
Лиза Вяткина валилась с ног от усталости и тревоги. Сегодня она снова не смогла попасть туда, куда попасть было жизненно необходимо. Вместо этого с неподъемной сумкой на плече она полдня металась по городу, оглядывалась, словно загнанный зверек, бросалась то в подворотню, то в нутро отъезжающего автобуса. И окончательно убедилась в том, что за ней следят какие-то неизвестные ей люди.
Этот