xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n382" type="note">[382]. Однако телеграмма его опоздала для регистрации на два часа.
Прибыв в ноябре 1917 г. в Японию, Александр Васильевич узнал от контр-адмирала Б.П. Дудорова[383] об установлении в России власти Советов. Известие о намерении новой власти вывести страну из войны и подписать мир настолько его потрясло, что он решил на родину не возвращаться. В начале декабря Колчак обратился к английскому послу с просьбой поступить в распоряжение союзного командования для прохождения сухопутной службы на Западном фронте. В автобиографии писал: «Ни большевистского правительства, ни Брестского мира я признать не мог, но как адмирал Русского флота я считал для себя сохраняющими всю силу наши союзные обязательства в отношении Германии»[384].
«Комедия восстановления единоличной самодержавной власти» Верховного правителя
Юридически установленные факты, выяснившиеся в ходе судебного разбирательства, об обстоятельствах прихода к власти вице-адмирала Колчака имеются исключительно в «Следственном деле по обвинению Колчака Александра Васильевича и других». Судебное разбирательство на Атаманском хуторе в мае 1920 г.[385] подробно останавливалось на приходе к власти Колчака в ноябре 1918 г., при этом попутно разбирались биографические факты из жизни адмирала с их юридической оценкой.
Из показаний подсудимых товарища министра снабжения И.А. Молодых[386] и министра юстиции колчаковского правительства А.П. Морозова[387] выяснилось, что назначение Колчака военным министром состоялось вне общего порядка, предусматривавшего обязательное предварительное соглашение между Временным Сибирским правительством и Директорией. А.Г. Гойхбарг намеренно исказил некоторые факты. В частности, он утверждал, что на открытом заседании 19 ноября 1918 г. Верховный правитель и министр юстиции С.С. Старынкевич[388] совместно заявили о визите к ним накануне полковника В.И. Волкова[389] и войсковых старшин А.В. Катанаева[390] и И.Н. Красильникова с тем, чтобы сообщить о своем решении арестовать некоторых членов Директории «во имя любви к родине»[391].
В качестве доказательства того, что атамановщина явилась главным инициатором выдвижения Колчака, Гойхбарг опросил бывшего военного министра и командующего Сибирской армией генерала А.Ф. Матковского об обстоятельствах суда по делу об аресте членов Уфимской директории: Н.Д. Авксентьева[392], В.М. Зензинова[393], А.А. Аргунова[394] и Е.Ф. Роговского