она украшала себя, как эти черно-коралловые серьги, как этот серебряный перстенек в виде дельфина, охватывающего палец в прыжке. Я готов был оправдать и объявить совершенством вкуса все, что бы она ни надела на себя, ни молвила вслух…
Так нельзя… Но я ловил каждое ее движение, каждый жест, каждую улыбку, и точно так же, как там, на центральном посту, все это расточалось не мне, не мне, не мне… Вдруг совершенно неожиданно пришел Абатуров с женой – зеленоглазой питерской дамой, наезжавшей в гости к мужу время от времени. Вообще-то он не жаловал своим присутствием симбирцевские мальчишники и заглянул на огонек, видимо, поддавшись всеобщему энтузиазму, – разрядиться после нервной встряски с торпедой. По сути дела, мы праздновали не столько День первого солнца, сколько наш общий день нового рождения. Катерина Абатурова спросила, кто тамада, и получила резонный ответ Симбирцева на кавказском диалекте (Гоша замечательно копировал грузинский выговор):
– Дарагая Като, мы нэ в Грузии – зачим нам тамада? Тамада на Севере нэ выживает… На Руси застольем правили гулевые атаманы. Я, как единственный здесь природный казак, объявляю себя гулевым атаманом, и первый тост – настоящий грузинский тост – тебе, дарагая! Слушай: чтоб умирэт тибе в сто лет от рук рэвниваго супруга, и не па навету, а за дэло! Вай!
Тост понравился всем, кроме той, кому он был обращен. И еще вспыхнул, облившись при этом холодным потом, доктор Молох, который вдруг остро понял, что в маленьком городе – предупреждали же его в Москве! – ничего невозможно скрыть. Старпом, конечно же, все знает! Откуда?! Он украдкой посмотрел на Катерину – ведь не могла же она так быстро проболтаться? С ненужной услужливостью память выхватила жгучий стоп-кадр: его рука на черном треугольнике женского паха… Неужели это была она – эта чопорная дама в строгих одеждах?
Усилием воли он погасил предательское видение. Покосился на Абатурова и слегка успокоился: тот, по-видимому, ничего не подозревая, увлеченно толковал с соседкой, носившей свой вечный траур. Катерина перехватила его взгляд и ободряюще улыбнулась, даже слегка подмигнула, как ему показалось. Но влажный холодок между лопатками так и не схлынул. Не прогнал его и глоток коньяка. Если старпом и в самом деле что-то пронюхал, пусть видит, что жена командира его ничуть не интересует, что ему по сердцу его соседка со столь ошеломительным разрезом на бедре и что именно ее он пойдет провожать после застолья, и поскольку они уже уговорились, что он поможет ей снять боли в крестце от отложившихся солей, то, может быть, именно сегодня они проведут первый сеанс по методу Джуны… Женщины любят притворяться, что это не они, а их заманивают в любовные сети.
За час до полуночи на симбирцевский мальчишник, несколько разбавленный дамами, нагрянул капитан 2-го ранга Медведев. Самый лихой из всех лодочных командиров эскадры (и самый опытный) сорокалетний холостяк и неутомимый сердцеед («бабник» – в одних устах, «жизнелюб» – в других), игрок и прожигатель жизни на берегу,