же еще рожать и кормить.
Не знаю, не знаю, от кого могут завестись мои будущие дети. Не от «него», уж точно, а других кандидатов не предвидится.
– Я подумаю.
– Вот подумай, подумай! – Она засмеялась, легко засмеялась, естественно. Зря, наверное, я поспешила записать ее в злодеи, не похожа она на такую. И потом, мужа моего она всегда не переносила, с чего бы вдруг ей с ним сойтись? – Так кому будем звонить, Бородину или Никитину?
Вот ведь заклинило! Действительно обо мне беспокоится или все-таки в «деле»? Или обратный вариант: с «ним» она не связана, но что-то такое знает и хочет потопить его из личной неприязни?
– Никому не будем звонить! – отрезала я несколько грубо.
– Но как же?
– Сделаем так: если еще что-то произойдет, я вызову милицию.
Никакую милицию на самом деле я вызывать не собиралась, просто хотела отделаться от нее, сбить с дурацкой идеи звонить Бородину и Никитину – сначала я должна была во всем разобраться сама.
– Ну ладно, – с большой неохотой наконец согласилась она. – Только смотри, будь осторожна, и если что…
– Да, я знаю.
– И мне тоже сразу звони.
– Хорошо, обязательно. – Я была готова согласиться на что угодно, лишь бы отделаться от ненужной опеки.
Тетя Саша еще немного посидела и стала собираться.
– Значит, действуем, как договорились, – сказала она на прощание и заговорщически подмигнула. Это ее подмигивание мне почему-то ужасно не понравилось, и опять вернулись сомнения на ее счет. А еще я подумала, что Бородин и Никитин тоже вполне могут быть задействованы в преступлении, раз уж она так за них ухватилась.
Как только тетя Саша ушла, я бросилась звонить мужу. Мобильный не отвечал, домашний тоже. По рабочему ответила секретарша. Она мне сказала, что Валерий Витальевич улетел по делам фирмы в Египет. Два дня назад.
Больше всего меня поразило, что улетел он именно в Египет – в этом было нечто безнадежно абсурдное. Египет, Египет – мурашки по коже, как, почему в Египет? Я, наверное, сошла с ума. Я вчера ему звонила около двенадцати дня, и он обещал приехать – часа через два. И приехал, вошел в квартиру – я слышала вскрик, – а тут говорят, Египет.
Хорошо, я готова согласиться с теорией тети Саши: вчерашние события имели место быть в реальности только наполовину, до того момента, как меня оглушили, все остальное – плод больного воображения. Но с Египтом я не согласна, категорически не согласна!
А может, я не так услышала, он улетел в какую-нибудь другую страну? Перезвонить, уточнить? Нет, нет, я ясно услышала: в Египет.
Как же мне теперь со всем этим быть? Как жить дальше? Теперь ни в чем нельзя быть уверенной. Ни в чем, ни в чем! Даже в самых простых, обыденных вещах. Возможно, если я сейчас выгляну в окно, там окажется вовсе не наш двор, а какой-нибудь горный ландшафт. А если в этот раз не окажется, все равно не исключено, что он возникнет завтра.
«Он» улетел в Египет. А «она» повесилась. Повесилась, а потом сорвалась с веревки