себя в руки!», рассердился, что вернулась из дома отдыха, не дожив положенного срока, но приехать пообещал – часа через два, как получится.
Часа через два. Что мне делать эти два часа? Отыскивать новые следы чужого присутствия в своей квартире? Разбирать чемодан, убеждая себя, что я действительно две недели жила в доме отдыха, что следы в доме – чужие, не мои?
Следы в моей квартире – мои. Ни одной чужой вещи я не нашла, даже цветы в вазе – моей вазе! – те самые, которые лично я купила в переходе, чтобы отвезти их маме на кладбище.
Проверить запасные ключи – вот что мне нужно сделать. Если ключи пропали, тогда все просто: нужно звонить в милицию.
Ничего не просто, даже если ключи пропали. Милиция не поможет: цветы, влажное полотенце в ванной, недопитый чай на столе – не преступление с точки зрения органов.
Ключи оказались на месте. Но это тоже ничего не доказывало: возможно, их брали раньше, еще до моего отъезда, и сделали дубликат.
Я не хочу больше быть одинокой старухой! Чемодан разбирать не буду, наоборот – соберу еще один, уложу в него все свои вещи, необходимые для жизни, долгой жизни молодой замужней женщины, и вернусь к Валерию. Надеюсь, он меня примет.
Должен принять, он ведь сам так долго добивался моего возвращения. Никак не мог понять, почему я от него ушла. Сначала принесла себя в жертву ради него, а потом взяла – и ушла.
Я и сама не сразу в этом разобралась. Просто ушла. Состарилась и ушла. Не ушла, умерла. Сгорела на жертвенном алтаре. Обуглившаяся мертвая старуха в одинокой могиле…
Но больше я не хочу быть старухой – оказывается, это слишком страшно. Лучше уж вернуться к Валерию.
Вернуться. А ведь мы, по существу, и не жили никогда вместе, нормальной семьей. Сначала наш брак держался в огромной тайне – кроме нас двоих, об этом никто не знал. Отец ни за что не разрешил бы мне выйти замуж за Валерия, человека, который украл у него дело всей его жизни – фактически разорил его фирму. Мы даже не каждый день могли видеться. А потом, когда погибла мама… Это был просто несчастный случай, теперь-то я точно знаю, но тогда… Почему я сразу решила, что это убийство и что организовал его Валера? Неужели думала, что он на такое способен? Думала. И все-таки продолжала любить. И бросилась его спасать – взяла вину на себя. Безумие, самое настоящее безумие, затмение разума.
А потом я состарилась. И умерла. Да нет, просто впала в спячку.
Пора просыпаться! Пора собирать чемоданы. Пора возвращаться в жизнь. Мой сон стал кошмаром. Пора из него выходить.
Я сняла с антресолей большую сумку. Остановилась в прихожей, соображая, что взять из одежды сразу, а что оставить на потом: попросить Валерия, чтобы заехал как-нибудь. Зимняя одежда в ближайшее время мне не понадобится – на дворе апрель. Летняя пока тоже. Соответственно и с обувью. Значит, кожаный бежевый плащ, туфли и сумочку в тон… Слава богу, я начинаю мыслить не как старуха: сумочка в тон – очевидный прогресс. Вот только где она, моя бежевая сумочка? Я перерыла весь шкаф – безрезультатно. Поискала