Уходи не оглядываясь. Марина Раевская

ладонь, потом на чашку… И с размаху бросила все на пол. Таблетки раскатились, вода из чашки расплескалась, отломавшаяся ручка улетела куда-то в глубины дома.

      – А-а-а!

      Никогда в жизни Кира так не кричала. Она словно выворачивала наизнанку собственную душу – должно быть, пытаясь изгнать всю гадость и грязь, скопившуюся за последнее время и черной жижей заполнившую все внутри.

      Кира кричала долго, пока не почувствовала, что заболело горло. И вот это ощущение – такое простое и однозначное, напомнившее почему-то о далеком детстве – привело ее в чувство. Ровно настолько, чтобы сбежать из полуразгромленной кухни и закрыться в спальне. Где не было шепчущих о свободе и спокойствии таблеток, мокрых тапок и луж на полу. Где можно было накрыться с головой одеялом и просто всласть поплакать.

      Глава шестая

      Часы в приемной показывали почти полдень, когда наконец в кармане Валеры зазвонил телефон. Это была Кира.

      – Я заболела, – прохрипела девушка, – меня не будет.

      – Выздоравливай, коллега, – ответил детсадиковский друг.

      Телефон отключился, но Валера так и не положил его обратно. Что-то в Кирином голосе показалось ему… неправильным. Не так хрипят простуженные счастливые девочки.

      – После работы надо будет к ней заехать… Что-то мне это не нравится, – пробормотал Валера и встал навстречу первому на сегодня пациенту. Предстоял не очень долгий день: по понедельникам страждущие семейного счастья почему-то не хотели посещать сеансы психотерапии.

      Еще не начало темнеть, когда Валера освободился. Часы показывали начало пятого, серый вечер только вступал в свои права, плачущие окна честно предупреждали, что погода вторую неделю стоит отвратительно мокрая и безнадежно осенняя. Он, конечно, не обращал никакого внимания на погоду: его «Дракону» были нипочем и осенние лужи, и зимние сугробы. Когда-то Валера увидел в одном американском фильме похожую машину – и не успокоился, пока не купил себе нечто подобное. Правда, там шедевр автомобильной промышленности верой и правдой служил вулканологу, вывозя его из-под извергающегося вулкана. Валера же искренне надеялся, что ничего подобного ему не придется испытывать ни на собственной шкуре, ни на железной «шкуре» своего обожаемого четырехколесного друга.