отлучились? – спросил Чесноков.
– Пошел в туалет, – смущенно пояснил Федотов. – В казарме, где была оружейка с контейнером, к тому времени и воду уже отключили, и раковины туалетные вывезли, но у нас туалет и в районе спортплощадки был оборудован, за плацем. Там я и услышал стрельбу. Выскочил – а на меня ствол. И… И все. Выстрел, потом второй. Это помню, как в тумане. Упал на асфальт как в пуховую перину, боли не чувствовал. Смотрю, пламя вырывается из окон. Я за пистолетом потянулся, и тут удар в висок. Очнулся, врачи мне сказали, через двое суток только – выжил чудом. Да и то – как очнулся? Разговаривать начал лишь через полгода, но и сейчас еще…
Фамилий и имен бойцов, охранявших с ним «ружпарк», Федотов не помнил. Не вспомнил ни особых их примет, ни особых привычек.
– А если бы мы показали вам фотографии…
– Сейчас две тысячи четырнадцатый год, двадцать лет с тех пор прошло, понимаете? – не дослушав, отрицательно покачал головой Федотов. – Я когда в себя пришел, жену долго не узнавал. Все стерлось в памяти, все. Только лоб и глаза нападавшего помню.
– Какие лоб и глаза? – одновременно спросили Костя и Чесноков.
– Того ублюдка, который в меня стрелял. Я даже когда в беспамятстве лежал, видел их, эта картинка в мозгу как отпечаталась. Сросшиеся брови, взгляд… Волчий взгляд, не человеческий…
Щека Федотова задергалась, по губам прошла судорога. Расспрашивать его прекратили, угостили зеленым чаем, перевели разговор на дела рыбацкие, которые он любил, и распрощались.
– Если у нас еще будут вопросы, можно вас побеспокоить? – спросил Чесноков. – Никуда в ближайшее время уезжать не собираетесь?
Никифор Яковлевич только хмыкнул:
– Я мало выездной, до сих пор процедуры, уколы. Конечно, помогу, чем могу, но пользы от меня, сами видите…
6
Виктор Иванович Чесноков к встрече с бывшим взводным, начальником караула, готовился основательно. Проследил по документам весь служебный недолгий путь Федотова от училища до тех самых семи часов вечера, когда в него вошли две пули. Курсантом Федотов был средненьким, но дисциплину не нарушал, задачи, которые перед ним ставили, выполнял, пусть не образцово, но вовремя. Мог ли он вступить в сговор с преступниками? В части офицер успел прослужить полтора года, двадцать лет назад это было, и его бывшие сослуживцы – Чесноков нашел и их – только плечами пожимали: трудно об этом судить, Федотов всегда слыл тихим, незаметным. Но, в конце концов, все они предположения делали одинаковые: вряд ли. Ведь если человек с гнильцой, то за полтора года эта гниль вылезла бы, проявилась. А о Никифоре Яковлевиче и слова плохого сказать нельзя. Тихоня.
И все же окончательные выводы, конечно, делать рано. А вдруг! Известно же: в тихом омуте черти водятся… Можно ведь предположить, что бандиты решили сэкономить на обещанной доле… Однако в данном конкретном случае – вряд ли.
Когда Федотов ушел, Чесноков откинулся на стуле, забарабанил пальцами по столу, прикрыв глаза:
– И