едва пробивался густой желатиновый свет.
Девушка вытянула шею, осторожно заглянула внутрь и увидела свое отражение в комнате, обшитой деревянными рейками и белыми плитами, с большим микшерским пультом.
Пошарила взглядом: в застекленной кабине обнаружились навороченная цифровая станция и роскошные микрофоны!
Лида повеселела.
Пересыпкин говорил, здесь есть студия электронного синтеза и обработки шумов, можно создавать спецэффекты! Вот бы прямиком туда! За мощный двухъядерный компьютер, в электронную фонотеку!
Она покрутила головой: может, дверь где-то рядом?
Но увидела лишь лунным туманом белеющие в темноте раковину и унитаз.
«Это, значит, и есть обещанное Пересыпкиным огромнейшее количество разнообразных фактур для записи синхронных шумов? – хмыкнула девушка. – Когда Лидия Гречинина впервые переступила порог известного на весь мир киноконцерна, ее встретил ликующий шум унитаза! Ладно, хоть что-то услышала…»
Она поставила на пол сумку, расстегнула пуховик.
И вдруг в затхлой сырой темноте жалобно зазвенела степь, навзрыд закричала птица, женщина с фиолетовыми глазами молча сжала окоченевшее тельце младенца, бешеный ветер рвал ее старинные одежды и присыпал прорехи и складки сухим снегом.
Лида задрожала, широко раскрыла глаза, порывисто вдохнула раскрытым ртом. В горле запершило.
Степь, птица, ветер затихли. Внезапно, словно на них накинули ватное одеяло.
Лида вглядывалась в мрачные силуэты и контуры, но не могла понять, чем заставлено и завалено огромное помещение, напоминающее развалины замка после землетрясения?
Наконец глаза привыкли к темноте, и девушка увидела посреди зала, чуть ближе к левому краю экрана, грузную женщину перед свисающим из-под потолка микрофоном.
Лида медленно, почти ощупью, пошла вперед мимо вереницы никуда не ведущих дверных и оконных проемов, за которыми чернели стены.
Ноги то вязли в песке, то цеплялись за брусчатку.
Вдруг каблуки ее сапог звонко простучали по паркету.
Женщина перед микрофоном развернулась, качнув широким платьем, и зычно гаркнула:
– Кто разрешил?!
Лида вздрогнула, опомнилась и растерянно уставилась на даму.
– Кто такая, черт возьми?!
– Я из Петербурга, Лидия Гречинина, – срывающимся голосом забормотала девушка. – От Пересыпкина: он сказал, здесь есть Фаина Акиндиновна, самая опытная в стране… Фактуры все знает… Господи, что это сейчас был за звук? Откуда? Я с ума сойду, никогда ничего подобного не слышала! Не подскажете, как найти Фаину Акиндиновну?
– Я – Фаина Акиндиновна. Что ж ты, дитя, во время записи топаешь, ровно зебра цирковая?!
– Простите, пожалуйста! Я услыхала звуки, меня как под гипнозом повело. Что это плакало так?
Женщина щелкнула выключателем старенькой лампы, давшей миску жидкого света, и похлопала по прижатой к пышному животу металлической конструкции размером с мясорубку.
– О!