камыш, растет осот
Над гиблою водой.
И ничего не изменить,
Реальный мир жесток,
Я постарался все забыть,
Вернувшись на восток.
Но в снах своих пейзажа вновь
Восстановил черты,
Так первая живет любовь,
Когда ей верен ты.
Жилец из 12-й квартиры
Для жизни сменил регион.
Что ж, славно, ведь мы не придиры,
Но шлем осужденье вдогон.
В ней жили еще кот и кошка,
Два близких друг другу хвоста,
И как-то случилась оплошка —
Не взял он с собою кота.
Живет тот сейчас у подъезда,
Решили судьбу за него,
И после хозяйского съезда,
Что сделать он мог? Ничего.
Земля ему вместо подушки,
В кустах он привык ночевать.
Нет кошки, любимой подружки
И некому «мяу» сказать.
Мне разлука-то спину не горбит,
Новый край мое сердце не жмет,
Что у странника есть, кроме торбы,
Да души, что беззвучно поет?
Сколько радости, сколько печали —
На каких это взвесить весах?
То, что дали, и то, что украли,
Все давно превратилось уж в прах.
Только терпкие запахи детства,
Сон младенческий, как у сурка,
Никуда не могли они деться,
Как и добрая мамы рука.
Дети, внуки – спасенье от скуки,
Да нетронутый профиль листа.
И теперь мои теплые руки
Греют тех, чья душа так чиста.
Им расти, подниматься под небом,
Что приветствует птиц бирюзой,
Только вы бы сказали мне, где бы,
На земле, что живём, взять покой.
Сколько странствовать мы еще будем…
Я на этом немлечном пути,
Где мытарят различные люди,
Человека пытаюсь найти.
Среди зимы вдруг день весенний
Подарят людям небеса,
И враз растопит лед сомнений,
Что жизнью правят чудеса.
Одним поверится в удачу,
Другим привидится любовь,
Всего лишь день, но сколько значит,
Чтоб жизнью восхититься вновь.
Назавтра все опять заснежит,
Застудит и заледенит,
Но память нам денек тот нежит —
Весенний грач в душе парит.
По улице идет прохожий
А в луже-на него похожий,
То дождь удвоил наши рожи,
То юмор марта налицо.
И кажется, что мир несложен,
Что к нам он даже расположен.
Весна, не отпускай ты вожжи,
Ты рук не разжимай кольцо.
Поет пичуга и летает,
И знает, что летать должна,
Но кто-то клетку покупает,
Чтоб в ней была заточена.
И в этой клетке, что по моде,
Напоена, не голодна,
Грех жаловаться птице вроде,
Но не вольна, эх, не вольна.
Наших предков могилы