достать из-под одежды деревянные миски с ложками и протянули их монаху, который ловко наполнил их жаренной ячменной мукой. После этого налил каждому из кувшина теплый чай и жестом пригласил присесть на землю. Песчаная поверхность оказалась довольно теплой, несмотря на низкую температуру воздуха. Земля не спешила отдавать накопленное за день тепло. Мальчики с удовольствием сели на теплый песок и принялись размешивать содержимое мисок, превращая его в цампу. Во время трапезы монах внимательно следил за каждым из них.
– Итак, ребятки, – нарушил молчание старец после того, как миски мальчиков опустели, – теперь я готов вас выслушать. Кто вы, и ради чего, по вашему мнению, решили оставить свои семьи?
– Меня зовут Мимар, – взял речь высокий юноша с ясными светлыми глазами. – Мой отец пастух, и я лишь выполняю его волю.
Монах провел ладонью по его гладко выбритой голове, немного задержав движение на затылке.
– В тебе живут упорство и смиренность одновременно, – тихо проговорил он. – У тебя есть шансы. Дальше, – добавил он, переводя взгляд на других ребят.
– Я Тинджол, – воодушевленно промолвил худощавый паренек, видя успех своего товарища. – Я никогда не знал своих родителей. Я странствую по стране в поисках пищи. Три дня назад я познакомился с Мимаром и Жалсаном. Узнав, куда они идут, я решил присоединиться к ним.
Старик прикоснулся ладонью к груди юноши, и спустя мгновение сказал:
– Ты открыт, Тинджол, но в твоем сердце живет жгучая обида на мир. Ты думаешь, что не виноват в твоих мучениях, но ты ошибаешься. Все, что с нами происходит – только наша заслуга и ничья другая. Я дам тебе шанс доказать нам, что ты способен понять это и измениться, но тебе будет сложно, как, впрочем, и всем другим.
Тинджол почтительно склонил голову, явно удовлетворенный ответом.
– А тебя, значит, зовут Жалсан, – слегка прищурив глаза, сказал монах, переводя взгляд на третьего юношу.
– Да, – скромно ответил мальчик.
– Кто твои родители?
– Мой отец разделывает трупы и скармливает их грифам.
Монах выпрямился и недоуменно посмотрел на него.
– И ты посмел явиться сюда?! – с нескрываемым раздражением спросил он. – Как тебе только взбрела в голову такая нелепая мысль стать монахом да еще такого строгого монастыря? Этой ночью стены крепости послужат тебе надежным убежищем, но утром ты должен будешь уйти.
– Чем я хуже других, – едва сдерживая слезы, спросил Жалсан, осознав смысл сказанного. – Разве я виноват, что мой отец выбрал для себя такую судьбу? Я не хочу идти по его следам, поэтому и пришел сюда.
– Ты выбрал свою семью самостоятельно, а сейчас жалуешься на это, – раздраженно пояснил учитель. – Утром уйдешь. Мне больше нечего добавить.
Слезы застыли в глазах Жалсана. Он едва сдерживал вырывавшуюся из него ярость, но твердость характера одолевала бушующие чувства. Ни один мускул не дрогнул на лице, превратив его в камень, и лишь вздувшиеся вены на руках, сжатых