подошли к теплице. Саша, размахивая руками, с воодушевлением что-то рассказывал, кивая на дом.
– Ну Сашка, – Вера засмеялась, – ну, прямо хозяин-барин, только в чужом огороде. Небось тебя представляет. Ты ведь невеста у нас видная, да и не бедная. Слушай, Ленка, – она наморщила лоб, – а зачем директору жену себе на стороне искать, когда такая красавица, да еще и умница, рядом пропадает? – Она критически оглядела Лену с ног до головы. – Я не я буду, коли вас не сосватаю!
– Брось, Вера! – досадливо отмахнулась Лена. – Предоставь мне самой решать свои проблемы.
– Да уж ты их решаешь! Поди, двадцать восемь скоро? Для кого ты себя хранишь? Мужика пока не светит, а тебе детей рожать надо. Что толку сохнуть в нашей дыре и ни разу мужика не поиметь? Дура ты, Ленка! – рассердилась Вера. Но тут новая мысль пришла ей в голову: – А хочешь, я тебя со старшим братом познакомлю, с Германом? Он у нас человек серьезный – не то, что я. В тридцать четыре уже старший опер по особо важным делам в краевом угрозыске. Это тебе не фунт изюма. Жена у него пять лет назад от рака умерла. Ему с бабами некогда баловать, а уж тебя бы он оценил, слово даю. Зарплата у него приличная, мужик он видный, не хуже твоего Алексея Михайловича…
– Ах, уже моего? – притворно рассердилась Лена и кинула в Верку пустой пакет.
Та схватила нож для мяса:
– Зарэжу! – и погналась за подругой.
Так Саша и застал их: Верка сидела под кухонным столом, вопила: «Караул! Убивают!» – и отбивалась ногой от швабры, которой Лена пыталась извлечь ее на свет божий.
– Вера, я поеду, переоденусь. Помогу мужикам немного. Как вы тут? Без меня справитесь? – спросил он, не глядя на Лену.
– Да езжай, езжай. Что тебе тут с бабами делать? Там, конечно, мужские разговоры, анекдоты, пивко, а тут салфеточки, занавесочки. Давай не мешкай, с директором полезно дружбу водить. – Верка вылезла из-под стола и чмокнула мужа в щеку. – Только к ужину не задерживайся.
Саша уехал и через полчаса, переодевшись в старенькие джинсы, привез с собой бензопилу и упаковку пива. Верка проводила мужа взглядом и вздохнула.
– Всем хорош мужик, но терпеть не может заниматься бабьими делами.
Они быстро навели порядок в кухне и перешли в гостиную. Сняли чехлы с мебели, распечатали коробки и принялись освобождать от упаковки картины.
Все вещи были из Лениной московской квартиры и недавно пришли багажом. Квартиру она продала еще в прошлый отпуск. Прежде чем выслать вещи, отец крепко выругал ее по телефону:
– Ты поступаешь слишком опрометчиво! Что тебя держит в этой дыре? Одну глупость ты уже сделала – продала квартиру, но зачем тебе собственный дом в деревне? Ты что, решила там навсегда остаться?
Лена заметила, как навострила уши телефонистка, и, сказав отцу, что совершенно ничего не слышит, положила трубку.
О существовании некоторых вещичек она просто-напросто забыла и, освобождая их от упаковки, испытывала радость и грусть одновременно, возвращаясь мыслями в счастливые времена юности. Некоторые из них были