уже выйти через дверь.
«Одну минуту! – позвал его поднявшийся вслед за ним Джоаз. – Я хотел бы поговорить с тобой».
Святоша задержался и обернулся со спокойно-вопросительным выражением. Это был молодой человек с безмятежным, почти неподвижным, почти красивым лицом. Его глаза – широко раскрытые, голубые, невинные – казалось, ни на чем не сосредоточивались. Хрупкого телосложения, тощий, он опустил длинные руки; его пальцы дрожали, как от нервного тика. Вдоль его спины почти до пояса свисала сплошная грива светло-коричневых волос.
Джоаз уселся с демонстративной неторопливостью, не отрывая глаз от святоши. Через некоторое время он произнес многозначительно-угрожающим тоном: «Я нахожу твое поведение весьма непочтительным». Это было утверждение, не требовавшее ответа, и святоша ничего не ответил.
«Будь так любезен, присаживайся, – сказал Джоаз, указывая на скамью. – Тебе придется многое объяснить».
Показалось ли Фейде? Или в глазах святоши на мгновение сверкнула искорка дикого веселья, тут же потухшая? Снова, однако, святоша ничего не ответил. Приспосабливаясь к странным правилам общения со святошами, Джоаз спросил: «Не желаешь ли присесть?»
«Это несущественно, – сказал святоша. – Так как я уже стою, я буду стоять».
Джоаз поднялся на ноги и совершил беспрецедентный поступок. Он пододвинул скамью под святошу, постучал ребром ладони сзади по сгибам шишковатых коленей молодого человека и плотно усадил его на скамью. «Так как ты уже сидишь, – заметил Джоаз, – теперь можешь и посидеть».
Святоша со спокойным достоинством снова поднялся на ноги: «Я буду стоять».
Джоаз пожал плечами: «Как тебе угодно. Я намерен задать тебе несколько вопросов. Надеюсь, что ты не откажешься точно и понятно на них ответить».
Святоша туповато моргнул.
«Ты это сделаешь?»
«Конечно. Хотя я предпочел бы вернуться тем путем, которым пришел».
Джоаз проигнорировал это замечание. «Прежде всего: зачем ты приходишь ко мне в кабинет?» – спросил он.
Святоша доходчиво пояснил – будто разговаривая с ребенком: «Вопрос сформулирован расплывчато. Мне он непонятен, в связи с чем я не должен отвечать, так как поклялся говорить только правду тем, кто в ней нуждается».
Джоаз устроился в кресле: «Спешить некуда. Я готов к длительному обсуждению. Позволь тогда спросить тебя таким образом: испытывал ли ты какие-либо объяснимые побуждения, заставившие тебя явиться ко мне в кабинет?»
«Да».
«Сколько таких побуждений ты можешь распознать?»
«Не знаю».
«Больше одного?»
«Возможно».
«Меньше десяти?»
«Не знаю».
«Гм… Почему ты не уверен?»
«Я уверен».
«Почему же тогда ты не можешь назвать требуемое число побуждений?»
«Такого числа нет».
«Понятно… Может быть, ты имеешь в виду, что ты руководствовался