тебе, девица? Не холодно ли, красавица?» А та ему в ответ: «Что ты, дедушка! Тепло мне!»
Потом коченеет и падает замертво.
Так и у нас. «А не скучно ли тебе, Софьюшка? Не тоскливо ли?»
«Что ты Назарушка?! Весело-о-о!»
И бряк за борт, топиться.
– А что ты на заводе забыла? – споласкивая руки под краном, спросил любимый.
– Тебя, Назарушка, тебя, – улыбнулась я и убрала его мыльно-рыльные принадлежности за зеркальную дверцу вмонтированного в стену шкафчика. – Ты ведь не против?
– Нет. Но лучше приезжай к пресс-конференции.
– Слушаюсь! – бодро воскликнула я и поднесла ладонь к пустой голове. – Прибуду в мэрию.
…Два часа я убила на носу «Мадемуазели» в шезлонге, еще час пристрелила на душ, макияж и переодевание. В половине первого вся собранная, деловая и красивая зацокала каблуками по трапу, направляясь к поджидавшему меня такси. Вышла немного заранее, собираясь побродить по твердой земле и позевать на витрины. И вот уже почти спустилась на эту самую землю, когда в сумочке задергался и запищал мобильный телефон.
– Слушаю! – стараясь не зацепиться каблуком о рейки, сказала я в мобильник.
– Софья Николаевна? – вкрадчиво проговорил смутно знакомый мужской голос.
– Да.
– Подполковник Огурцов беспокоит, – прозвучало у уха, и нога моя тут же зацепилась за последнюю ступеньку. – Вы где?
– Здесь, – без всякого смысла, тупо отчиталась я и почувствовала, как рука, державшая телефон, предательски дрогнула.
– На заводе?
– Нет. В порту.
– На теплоходе?
– Нет, – с невыразимой тоской уточнила я. – Уже на пристани.
– Ждите там. Сейчас за вами приедут. Только отойдите от теплохода немного…
Боже!!! Опять начинается!! Снова-здорово!
– А зачем?
– Мне необходимо с вами встретиться. Дождитесь, пожалуйста, за вами приедет белая «газель».
Ну что за напасть! Ну липнут ко мне органы и белые «газели»! Покоя не дают интриги и забытые тайны!
И чем я так Небеса прогневила?
Три дня назад всю ночь с Туполевым мирилась и клятвенно обещала, что больше ни одной ногой, ни в одно дерьмо. Три дня вела себя прилично и с капитаном Сидоровым словом не перемолвилась…
Боже, за что ты так меня наказываешь?!
С небес нещадно лупило разыгравшееся августовское солнце, макияж грозил стечь и превратиться в маску погибшего клоуна, ни один клочок высокорослой зелени не украшал пристань, где мне назначили свидание с белой «газелью», к моим услугам были только низкорослые стриженые кустики и раскаленные зноем скамейки.
Боже, ну за что ты так меня наказываешь?!
Прямоугольный сугроб микроавтобуса с проталинами зашторенных окон лихо вырулил из-за кустов и приветливо открыл дверцу. Внутри машины было действительно как в сугробе – кондиционер старательно уничтожал дневной пожар, – я взобралась на подножку и тут же увидела старого знакомого,