.

Ну, что? Как первый рабочий день? – спрашивали мы наперебой. Я была уверена, что Икки наконец после своего тоталитарного техникума обретет счастье. Но она отошла к чугунному забору и заревела белугой.

      – Это она от радости! – с воодушевлением воскликнула Анжела, явно ничего не понимая и безбожно ругаясь. Она так привыкла ругаться матом в музыкальном училище, что сама нам нередко признавалась: «Боюсь, при родителях вырвется, так они меня убьют». С нами же она не церемонилась и бранилась, совершенно не стесняясь.

      – Посмотрела бы я на тебя, как бы ты себя чувствовала, если б тебе такая радость привалила! – взвизгнула Икки и снова залилась слезами. И тут я поняла, что работа в аптеке – это настоящий ад даже по сравнению с бабкой-тиранкой и учебой в техникуме.

      – Хватит реветь. Объясни нам, что там с тобой произошло, – попросила я.

      – Тебя били? Пытали? Вот гады! – снова вмешалась Анжелка.

      – Меня засадили за самый вонючий стол, обложили горой рецептов и сказали, что пока я все их не переделаю, домой не пустят. И зачем я только потратила три года на эту учебу!

      – Звери! – ввернула Анжела.

      – Вы только понюхайте, как от меня несет! Сероводородом! Как будто я объелась капусты и теперь страдаю метеоризмом! Ведь ко мне ни один нормальный парень не подойдет!

      От Икки действительно как-то странно попахивало протухшей квашеной капустой.

      Анжелка обнюхала ее и мгновенно вынесла свой вердикт:

      – Знаешь, к тебе и ненормальный не подойдет ближе чем на два метра.

      Икки снова завыла, сквозь слезы рассказывая, какие негодяйки работают в этой аптеке:

      – Меня даже не представили: кто я, что я! Посадили за этот смрадный стол, а какая-то тощая озабоченная тетка, что сидела рядом со мной, целый день рассказывала фасовщице, как она в выходные изменяла мужу с новым любовником. Она в красках описала все позы из «Камасутры». Меня чуть не вытошнило. Раза два она отвлеклась для того, чтобы назвать меня дурой и тупицей.

      – Это почему?

      – Потому что только дура может согласиться работать в такой огромной аптеке, и к тому же в ассистентской!

      – Но она-то работает!

      – Она через неделю уходит в отпуск, а потом увольняется.

      – Тебе же лучше – одной паразиткой меньше, – заметила Анжела.

      – Я не пойму, ты что, все рецепты переделала?

      – Нет, я убежала, – призналась Икки, – смылась, потому что еще ничего сегодня не ела и смертельно устала.

      – Правильно сделала. Послушай, где вас распределяли? – спросила я.

      – В Аптечном управлении.

      – Это отсюда недалеко.

      – На улице 25-го Октября, – подтвердила Икки.

      – Ну, и что ты нюни распустила? Пошли туда сходим и перераспределим тебя, – предложила я – мне казалось это проще простого, и мы втроем поплелись в управление.

      Только ничего из этого не вышло – Икки должна была теперь отработать там ровно три года, и теперь три года от нее будет разить тухлой капустой. Можно было поставить крест