покорно вздохнул и принялся планомерно обрабатывать обвиняемого, пришедшего к нам самостоятельно с повинной головой.
Не нравилась мне эта история. Слишком все было просто. Да и ущерба там – кот наплакал – сто сорок рублей. Единственное серьезное, в чем можно было обвинить гражданина Катенко Антона Васильевича, так это в хранении и ношении оружия без разрешения, сопротивлении аресту и нанесении легких телесных повреждений должностному лицу, находящемуся при исполнении обязанностей. Да и то… Сопротивление аресту было, в рапортах патрульные и это, и удар по голове прикладом ружья отразили, да только никакого ружья найдено не было. А гражданин Катенко уверял меня, что был вооружен всего лишь сучковатой палкой, очень походившей на ружье, которое он, скрываясь от наряда в бегстве, выбросил. И не помнил, куда.
Я постарался по его путанному рассказу восстановить маршрут бегства из продуктового магазина. Вместе с участковым обыскали три двора, облазили все в округе мусорки, чуть ли не с собаками прочесали небольшой сквер – ничего. Орудие преступления мной так и не было найдено. И не важно, ружье это было или палка.
Но все-таки мне было за что зацепиться – сам факт разбоя. Однако продавщица внезапно не смогла опознать в гражданине Катенко горе-грабителя. Дело все больше и больше напоминало висяк. И такое встречается. Есть преступление, есть потерпевшие, есть даже подозреваемый, но доказательств нет, и дело не клеится. Даже явка с повинной есть, но она бесполезна, ведь передать дело в суд за неимением доказательств, хотя бы косвенно доказывающих вину гражданина Катенко в содеянном, я не могу. И передать материалы дела вновь в производство Щукина, который к этому времени немного освободился, не хотел. Вот такой я упертый товарищ. Потому что он – козел. Вот так.
Под эти размышления я быстрым шагом дошагал до кабинета Федотыча и постучался в дверь.
– Заходи, присаживайся, Паша, – кажется, головомойка отменяется, Федотыч был в благодушном состоянии.
– Благодарю, Павел Федотович. Вызывали? – спросил я, садясь за стол напротив него.
– Звал. Как отец?
– Нормально, спасибо, – немного замешкался я с ответом. Тут было чему удивляться. Единственный раз, когда Федотыч спросил меня об отце, был в тот день, когда я только-только заступил на службу. Это вызывало вопросы. На моей памяти Федотыч никогда ни с кем не любезничал. Или произошло что-то из ряда вон выходящее, или я совершенно уже ничего не понимаю.
– Ну, ну. Паша, а может, ты не будешь врать? Я тебя не как начальник сюда позвал, – кажется, Федотыч каким-то образом понял мои сомнения. – Все-таки я с твоим отцом много поработал. Не чужой он мне, да и ты тоже…
– Ничего, Павел Федотович, все в порядке, – вздохнул я.
– Ну не хочешь, не говори, – махнул рукой Федотыч. – Значит, поговорим о делах.
– Так точно, спрашивайте, – кивнул я.
– Первый