городке не самых высоких мужчин – великаном.
– Скорпион…
– Именно так, – с достоинством ответил мистер Рорк с улыбкой на лице.
– Тридцатое октября…
– Совершенно верно.
Ребекка плюнула в лицо своему собеседнику, но часть слюны до него не долетела.
Улыбка сошла с лица мужчины, он вытер рукой капли слюны с подбородка и уголка рта и взглянул на женщину с неким пониманием, пристально всматриваясь в ее глаза.
Он не сердился на нее за это, нет, он, скорее, сочувствовал ей.
– За что?
– За сына-Скорпиона.
– Вы и сами прекрасно знаете, как баркас назовешь, так он и поплывет. Зачем называть его плохо?
– Деревянная лодка и железный баркас – два разных судна, мистер Рорк. Это вы обязаны знать.
– Посмотрите на своего сына, миссис. В этом море деревянной лодкой я могу назвать только вас – не знаю, кто вы и как вас назвали. Сужу исключительно по вашим поступкам.
– Мои поступки – это моя ноша. Не ваша! – процедила сквозь зубы женщина.
– Конечно, – улыбнулся мистер Рорк. – Мое дело лишь показывать вам ношу, а нести ее – дело ваше.
– Да пошел ты.
– Плывите своей дорогой, миссис. И если хотите воочию увидеть железное судно, то обратите внимание на Люка. Более целеустремленного и отважного мужчины в своей жизни, кроме себя, разумеется, я не видел. Жаль, что он не мой сын, а ваш, – закончил свою речь мистер Рорк и ушел прочь.
– И мне жаль. – сказала ему в спину женщина.
Мистер Рорк, хоть и был мужчиной видным, но детей у него до сих пор не имелось, как и женщины. Только шахматы и маленькие мужчины, которых он воспитывал, как воспитали когда-то родители его самого.
– Я запрещаю тебе ходить на занятия по шахматам, – сказала своим непоколебимым голосом Ребекка, когда Люк вернулся со школы.
– Почему?
– Потому что шахматы – не твое. Закрыли тему.
– А что мое, мама?
– Слушать и делать, что я тебе говорю.
– Это не доставляет мне удовольствия.
– Что? – женщину аж затрясло от такого заявления.
– Мне не нравится слушать и выполнять то, что ты говоришь. Твоя жизнь скучна и неинтересна, я бы не хотел жить, как ты.
После этих слов женщина со всего размаха ударила Люка по лицу и рассекла ему верхнюю губу. Люку было больно, но он не заплакал. Он убедил себя, что не умеет плакать, особенно, когда больно внутри, а не снаружи.
В душе войны не меньше, войны, которую не видит никто.
Люк с сухими глазами ушел в комнату к брату, а Ребекка осталась на кухне и не смогла, в отличие от своего сына, удержать слез.
Люк поистине был самым сильным в этой семье. Мальчишкой, который мог удержать Атланта на своих плечах.
Покинув здание полиции, директор направился неспешным прогулочным шагом в сторону улицы Франческо Петрарки.
Эта улица находилась совсем недалеко от полиции, а потому оставленному там старику,