хотел показать мне: я могу мешать ему сколько угодно, путаться под ногами, как жалкая собачонка. Самое главное я не изменю никогда! Их тела он оставил в разных комнатах… А головы все собрал под рождественской елкой, украшенной моими детьми. Такой вот подарок от него мне.
Она невольно вздрогнула, слушая его. Анна умела отстраняться от эмоций, только так можно было охотиться на нелюдей и не сойти с ума. Однако и ее контроль не был совершенен. Слишком сильным было горе человека, стоящего теперь рядом с ней! За семь лет оно не растворилось, не ослабло, оно осталось с ним навсегда.
– Теперь вы понимаете, кто настоящий герой, Анна? Уэллс Кроутер отдал только собственную жизнь, чтобы спасти другие. А я, спасая другие, загубил жизни тех, кто этого совсем не заслуживал.
– Этого никто не заслуживает. И решение было не за вами.
– Но вина была на мне! Я связал свою семью с Кровавым Человеком, я подверг их риску и я же не смог спасти!
– Иногда этого просто не удается избежать, – покачала головой Анна. – Поэтому я и считаю, что людям нашей профессии лучше ни с кем не сближаться. Это я и пытаюсь сделать.
– И в этом вы не правы.
Вот теперь он удивил ее. Анна заглянула ему в глаза, нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду. Разве не он сейчас должен сокрушаться, что ему, агенту ФБР, изначально не следовало заводить семью, а уж тем более решаться на позднего ребенка?
Но Кроутер считал иначе:
– Только потеряв их, я понял: семья нужна таким, как мы с вами, больше, чем обычным людям. Семья нас держит, семья – наш якорь! Выбирая такую профессию и постоянно сталкиваясь с безумцами, мы словно ныряем в штормовой океан. Если нет никакой опоры или хотя бы ориентира, нас просто уносит далеко от берега. Его уже не найти, и из потерянных людей мы превращаемся в акул, за которыми охотились. Чем мы, по сути, отличаемся от них?
– Всем.
– Да ничем, на самом-то деле! Точнее, ключевое отличие только одно: мы умеем чувствовать. Но что толку, если мы будем запрещать себе это делать?
В памяти мелькнул Леон. Она не была удивлена, она знала, почему.
– Можно любить на расстоянии, – заметила Анна. – Не втягивая никого в свою жизнь, не ставя под угрозу.
– Это будет не то же самое. Любить – это не то же самое, что пойти в музей да на картину полюбоваться. Любить – это и брать, и отдавать. Чувствовать все, получить причину спешить домой… причину не быть зверем. Он не убил меня в тот день, но он своего добился: я перестал жить. У меня осталась только охота, и постепенно я стал таким, как он.
– Вы не такой, как он.
– Моя участь куда печальнее, – согласился Кроутер. – Он движется туда, куда хочет. Я куда меня вынудили двигаться. Но оба мы – существа, которым не место среди нормальных людей, потому что мирной жизни для нас просто нет. Безумием тоже можно заразиться, Анна, как заразился я. Есть только одна защита: люди, которые не позволяют нам стать монстрами.
В его тоне было что-то странное, и оно катастрофически