не выдержал и гоготнул. Поклеп повернулся к нему с такой яростью, что циклоп вытаращил глаз и, надув щеки, вытянулся по стойке «смирно».
Таня нагнала Ягуна уже у купола. К тому времени внуку Ягге надоело уже болтаться на шланге и он перебрался в седло пылесоса.
– Тебе не кажется, что мы нарвались? – спросила Таня озабоченно.
– Не-а, не особо… Хотя вонь, конечно, будет… И вообще, Танька, ты все время забываешь, что мы уже не дети. Нормальные взрослые люди! – сказал Ягун важно.
Таня посмотрела на этого «нормального взрослого человека», который, болтая ногами, сидел на пылесосе, и вздохнула.
– А Поклеп, несмотря на все свои заскоки, не такой уж и мерзкий. Даже где-то добрый. Немного психопат, но это уже издержки производства. В школе нормальные люди не удерживаются! Одни мигом становятся буйными психами, а другие заторможенными, – великодушно сказал Ягун.
– Скажи спасибо, что миляга Поклеп не влепил в твой пылесос пару боевых искр. Высоко пришлось бы падать, – улыбаясь, проговорила Таня.
Ягун не слишком испугался.
– Да ну. Он бы не стал нарываться. За каждый мой перелом бабуся сказала бы ему такое «спасибо», что он до конца жизни вздрагивал бы даже при слове «пожалуйста».
– Думаешь, сказала бы?
– Ты Ягге не знаешь. Я ее бзик. Даже так: «любимый бзик». И вообще за смертью надо гоняться. Тогда она испугается и убежит, – решительно заявил Ягун.
Немного суеверной Тане, убежденной не без оснований, что все слова материальны, это утверждение показалось слишком смелым.
– А если не убежит? Если скажет: «Ах! Какой милый мальчик! Ну пусть он меня догонит, если ему так хочется!» – заметила она.
Ягун не стал возражать. Небо впереди стало светлее. Солнце чуть расплылось. Это означало, что купол Тибидохса совсем рядом.
– Грааль Гардарика! – разом произнесли Таня и Ягун.
Семь радуг, разомкнувшись, пропустили их. И хотя внешне все осталось таким же: небо, ветер, солнце, взлохмаченные воды неспокойного океана внизу, – ощущения от окружающего стали иными.
«Внешний мир… Это внешний мир», – подумала Таня.
Контрабас скользил в воздушном течении точно челн, который несется в быстром потоке. Но была в движениях контрабаса и некая неуверенность. Мудрый инструмент чувствовал нерешительность хозяйки, улавливая дрожь смычка в ее руке. Таня никак не могла определиться, в какой последовательности будет разносить приглашения. К кому лететь первому? К Ваньке? Да, к Ваньке ей хотелось больше всех. Но ведь она там застрянет и как тогда быть с остальными бумажками?
Ах, Ванька, ну и пенек же ты! Любимый, родной, единственный, но пенек пеньком! Ничего-то ты не понимаешь!.. Нет, к Ваньке она залетит позже, когда будет внутренне готова к встрече. Вначале стоит эмоционально разгореться и войти в ритм. Слишком давно она жила только учебой и драконболом.
– Тогда к Склеповой! – решила Таня. Никто и никогда не мог взбодрить и протрезвить ее лучше, чем Гробыня.
Рука со смычком