в этом уверены?
– Конечно, – уверенно заявил я. – Например, «синяя панацея» заживляет раны, а «батарейка»…
Захаров рассмеялся мелким дребезжащим смехом.
– Сами подумайте, разве вынес бы кто-либо из Зоны по доброй воле кусочек концентрированной смерти? – сказал он, отсмеявшись. – Конечно нет. И для того, чтобы сталкеры таскали их в большой мир, словно пчелы пыльцу, эта пыльца должна быть сладкой.
– Получается, что…
– Именно! – произнес ученый. – Зоне необходимы глаза и уши в мире людей. Пока что глаза и уши. Пока не настанет время Большой Экспансии. Когда порожденные аномалиями артефакты, которые сталкеры разнесли по миру, раскроют свою истинную сущность и, переродившись, словно бабочки из коконов, сами станут гигантскими аномалиями. Очагами, к которым из Зоны потянутся уже видимые черные нити. Думаю, им потребуется не слишком много времени, чтобы опутать весь земной шар, превратив его в одну большую Зону – царство человеческих кошмаров.
– Вы и есть один из Хозяев Мира? – спросил я.
– Не этого вопроса я ждал сейчас, – немного подумав, ответил Захаров.
– А какого?
– Например, для чего Хозяевам Мира могла понадобиться ваша персона? Согласитесь, нелогично раз за разом посылать снаряды в мишень, в которую не попали до этого такие же снаряды.
– Это же очевидно, – пожал плечами я.
Захаров аж подался вперед в своем кресле.
– Ну-ка, ну-ка, молодой человек, изложите, пожалуйста, свою версию!
– Если Зона питается эмоциями, то для того, чтобы проникнуть в нее незамеченным, нужен просто другой снаряд. Человек без эмоций. Который, достигнув цели, не будет стрелять по автоклавам, а примет взвешенное решение. И если Зона воплощает наши детские кошмары, то нужен человек, не помнящий этих кошмаров.
– Браво, юноша!
Захаров от восторга захлопал в ладоши.
– Брависсимо!
– Только на мой вопрос вы не ответили, – заметил я.
– На самом деле на ваш вопрос нет однозначного ответа, – после паузы произнес академик. – Дело в том, что Хозяева Мира есть тоже порождения ноосферы. То есть объединенного сознания людей. Только не тех, кто находится в Зоне, а тех, кто живет вне ее.
Я смотрел на академика, сидящего около голограммы, и думал о том, что вряд ли его теория о Хозяевах Мира соответствует реальному положению вещей. Скорее всего, это тоже голограмма – похоже на истину, но не она. Не верилось мне, что мчащийся за грузовиком кабан с налитыми кровью глазами, или собака, вообще лишенная глаз, но при этом более опасная, чем многие другие зрячие твари, есть всего-навсего плод воображения общественного сознания. Слишком отчетливо помнил я тошнотворный запах этих страшных порождений Зоны. А вот теория о человеке без эмоций, способном дойти до Монумента, показалась мне заслуживающей большего внимания.
– А как вы думаете, что такое Монумент? – спросил я.
– Я не думаю, – сказал Захаров. –