снова поежилась, как от сквозняка.
– Сколько же они выпили?
– Немного. Те, кто выжили… грамм двадцать-тридцать. Не больше.
– То есть пригубили.
– Да, одного бокала им уже хватило бы.
– Это был яд, дядя Вахтанг?
– Да.
– Какой?
Кавказец снова долго молчал. Потом заговорил.
– Еще при Советском Союзе в Тбилиси был институт. Он занимался болезнями растений… но это было только написано у него на вывеске. И был еще один институт, по изучению редких тропических болезней. В нем начинал работать я….
…
– В начале восьмидесятых по заказу КГБ мы разрабатывали яды, применение которых можно было бы замаскировать под несчастный случай… например, пищевое или алкогольное отравление. Яд, который можно добавить в пищу, подсыпать в бокал… идеальное убийство – которое ни один врач не сочтет убийством. И такие яды были созданы.
– В крови Исупова был именно этот яд?
Кавказец печально улыбнулся:
– В крови Исупова не было ничего, кроме продуктов алкогольного распада. Все выглядит так, что он отравился спиртным… и очень достоверно выглядит. Если не знать клинической картины, которая наступает при отравлении этим ядом. Можешь смело писать – отравление алкоголем. Я бы так и поступил.
Анна покачала головой.
– Так нельзя. Вы представляете, что это значит? Это значит, что есть убийцы, которые могут убивать безнаказанно.
– Они всегда были, Анечка…
…
– Когда мы разрабатывали эти… яды, их проверяли на заключенных. Нам говорили, что эти люди приговорены к смертной казни, но мы не знали, так это или нет. Иногда яд действовал, как мы и предполагали. А иногда нет. Кто-то оставался в живых, а кто-то умирал в страшных мучениях. Вот от этого, Аня, я бегу всю жизнь, которая мне была отмерена. А Господь отказывается забирать меня. Не нужен я ему.
…
– Вот представь себе, Аня. Двадцать семь лет. Мне в двадцать семь лет выдали ордер на покупку новой «Волги». По госцене[21]. В двадцать семь лет. Тбилиси, «Волга»… Аня… Знал бы я, во что мне обойдется эта «Волга»…
Аня поежилась
– Это был… КГБ?
– КГБ, не КГБ… какая разница, Аня. Каждый решает сам за себя. Меня вот машиной купили. Одного моего сокурсника купили тем, что старого врага их семьи посадили на пятнадцать лет. У каждого есть своя цена, Аня. И мы сами ее устанавливаем. Мы сами, а никакое не КГБ. Мы сами, Аня…
Анна налила себе вина – целый бокал. Она никогда так не делала тоже. В голове был полный сумбур… то, что казалось простым преступлением, превращалось во что-то инфернальное.
– Как назывался этот яд, дядя Вахтанг?
– У него не было названия. Как и у всех остальных. Номера. У этого был номер двенадцатый.
– Эти яды забирало КГБ?
– Кто же нам скажет… может, и КГБ.
– Этот институт есть и сейчас?
– Ничего нет, Аня. Но когда я уезжал из Тбилиси – он еще был. Хотя никому не был нужен.
Ей пришла в голову мысль.
– Как выглядит этот яд?
– Бесцветная жидкость, без вкуса… без запаха. Можно добавить… или просто