желе, а грузди белые становились голубоватыми, с колючими иголочками в центре шляпки. Бабка вытаскивала их из банки большой ложкой, буквально отковыривая друг от друга, – так сцеплялись они в засолке. Она их еще сопливыми называла, но в этом слове не было ничего противного, а лишь умиление – точнее не скажешь! В желе прозрачном, густом груздь архангельский зимует.
Зимой их хранили в кадушке в холодном сарае. И если хотелось «посолиться», то бабушка откалывала грибы топором. Приносила в дом большую грибную ледяную глыбу, размораживала. Процесс этот сопровождался медленным заполнением кухни удивительным грибным духом...
Да... О таких грибах в Питере можно было только мечтать. На севере, если уж шли в лес, то целенаправленно. За белыми, например, или за груздями. Это значило, что в этот день ничего другого и не брали. Зачем? К каждому грибу подход свой. Белый на жареху шел, на маринад и на сушку. К нему примешать какой другой гриб значило все испортить. А соляники – это совсем другой процесс. Их вымачивать долго надо. В бочке.
Бочка уже с начала сезона заготовлена – у колонки на улице поселковой стоит, наполненная водой. Сначала, как ее прикатывают из сарая к водопроводной колонке и заливают водой, она начинает плакать: из всех щелей льется вода. Только заливай по новой.
Что интересно: у колонки бочек много. У кого-то еще плачет, у кого-то – уже отплакалась. Но любой, кто приходил за водой, считал своим долгом шланг направить во все бочки, чтоб не пустовали, а разбухали от воды, готовились к использованию. Глядишь, за неделю бочка дойдет до нужной кондиции, вот тут и за груздями или волнушками пора отправляться.
Замачивали грибы там же, у колонки. Чистили их еще в лесу, чтоб грязь домой не носить лишним весом. Ножки отрезали, шляпки мелкие целиком отправляют в засол, крупные – пополам резали или на четыре части. В корзине в итоге приносили только то, что шло в дело. Не заходя домой, шли прямо к колонке с водой, где мыли грибы в корзине, словно в решете. Потом засыпали их в бочку, свежей водой заливали и оставляли там же. И не надо было переживать, что кто-то у кого-то грузди украдет или волнушки. Никто этим не промышлял.
В городе Петербурге тихая грибная охота на деревенскую не похожа. Во-первых, надо было уезжать к черту на рога, чтобы хоть что-то насобирать. И то не факт. Иной раз случалось уехать за сотню километров, в места, где поблизости никакого жилья не было, а лес был полон шустрых старушек, которые шуршали палочками по кустам уже с рассвета, и Марине, прикатившей чуть не к обеду, приходилось гулять по обобрышам, надеясь на случайный трофей. Посему питерский гриб дорого стоил.
Как-то в сезон Марина с маманей залезли в незнакомый лес. Сразу не повезло. Мало того, что было пусто в нем, так еще и начал кто-то неведомый их водить кругами. Вроде идут по прямой, а три раза прошли мимо одного и того же пня. Решили от пня резко свернуть направо. Свернули. Через двадцать метров выбрались на пригорок, под которым протекала речка – вонючая и грязная. Сточные воды, видать,