посмотрел на сына, – это решение зрело долго, трудно, не скрою, уважаемый Шемс ад-Дин помог мне его принять. Сын, я вождь барласов, а это значит, что от семени предков – я воин. Но так уж случилось, что сердцем моим правит душа. Она диктует ему свои переживания. Моя душа страдает от тягот мирской суеты, ей хочется уединения. Для нее непомерно бремя, которое несет она в земной жизни. Чтобы облегчить страдания моей души, я решил удалиться от мирских дел. Я оставляю племя и ухожу в частную жизнь. Я уже знаю, кому доверю возглавить барласов. Им станет известный тебе Хаджи Барлас. Да, у него мрачный характер и взрывной нрав, он подозрителен и жесток, но иного приемника моих дел я не нашел. Тебе же, мой сын, я советую поступить на службу к эмиру Казгану.
Глава IV
1
Сегодня шел дождь, проливной, холодный. Большая рваная туча, туго набитая сизым ватным туманом, принесла его со стороны священного Кайласа. Дожди большая редкость в высокогорьях Тибета, но Марпата любил дожди. Потому, когда первые капли окропили землю, он устроился под широким навесом, перед входом в монастырские владения. Там, в многочисленных скальных лабиринтах, скрывались от лишних глаз монашеские кельи. За несколько лет, что провел Марпата в стенах монастыря, он ориентировался в этих путаных переходах даже в темноте. Он уходил в глубину пещерных коридоров, где все еще жил старый монах Тенчиг. Старец почти не передвигался. Его беззубый рот едва выговаривал слова. Но Марпату влекла к старику сила его духа, которая, просачиваясь сквозь телесную оболочку, заполняла собой все пространство кельи. Соприкасаясь с незримым внутренним миром старого монаха, Марпата постигал и свой собственный незримый внутренний мир. Он мог проводить здесь часы, но, когда шел дождь, его неукротимо влекло под навес. В это время, глядя, как небо дарит земле животворящую влагу, Марпата углублялся в себя. Сейчас он думал о тех первых днях, когда отец привел его сюда. С тех пор прошло много лет. Нет, не два года, а значительно больше, но он ни разу не пожалел о своем приходе и ни дня не забывал о причине своего пребывания здесь. Напротив, теперь, в своих повзрослевших снах, он не только постигал город своей мечты, он знал, каким путем надлежит ему добираться туда. Он шел через Великую степь, через барханные пески, преодолевая и равнинные извилистые реки, и жаркую безбрежную пустыню. Но с пробуждением Марпата вновь находил себя в скальной келье, где пахло ячьим жиром и отсыревшей соломенной рогожей. Он был уже не пятилетним несмышленым ребенком, который не мог объяснить своей тяги к незнакомой земле. Теперь ему было почти пятнадцать, и он осмысленно понимал свои устремления. Все эти годы лама Чинробнобо был рядом с ним. Он стал ему не только учителем. Марпата почитал его и любил, как родного отца. Лама многому научил юношу за эти годы. Марпата долго, не один год, трудился над осознанием своего духа. Это пришло не сразу, не вдруг. Он и по сей день не мог объяснить, как дух проявился в нем. Словно невидимые почки молодой весенней поросли, спавшей до срока, его дух не выдавал себя