узнав об этой железнодорожной акции, телеграфируют в «Ле Матэн», и Годару светит дисквалификация. Недоразумение разрешает Дю Тайи, присоединившийся к «Де Дионам». Он телеграфирует во Францию: после ремонта Годар обязательно вернется в Иркутск и продолжит пробег оттуда. Действительно, через шесть дней, которые потребовались «российской науке» на ремонт магнето, Шарль Годар также на поезде отбывает к той станции, откуда двинулся в Томск.
Пока шел ремонт, Шарль сделал два важных дела. Первое – разослал по европейским, в том числе голландским, газетам фотографии «Спайкера» с бравым Годаром за рулем и текстом типа: «Ни одной неисправности славного голландского „Спайкера“ за всю дорогу по Сибири». Второе – отправил хозяину, Якобусу Спайкеру, телеграмму с просьбой немедленно выслать ему навстречу по маршруту специального механика с магнето и задним мостом в сборе, который будет иметь более высокое передаточное число, так как дороги пошли получше и только с таким мостом на повышенных скоростях он может догнать и обогнать князя Боргезе.
Якобус был поражен известием от Годара. Во-первых, он считал, что тот давным-давно машину продал и гуляет на эти деньги где-нибудь в Шанхае, а во-вторых, фото, напечатанные в прессе, произвели на общественность благоприятное впечатление и повысили имидж машины. Если уж Годар добрался до Сибири, то есть смысл вложить в него еще деньги, чтобы он добрался и до Парижа, – это будет спасением фирмы. И Якобус делает все, что просит Годар.
Запчасти прибывают перед Омском, и Годар начинает свою безумную гонку. Он сидит за рулем без перерыва по тридцать часов, спит по два-три часа, из его ладоней течет кровь, а глаза уже ничего не видят.
«Спайкер» получает новую жизнь и новую скорость – Годар наверстывает, наверстывает... И наконец – последний бросок за «Де Дионами» до Казани: в четыре утра экипажи «Де Дионов» разбужены оглушительным грохотом, который может производить только четырехцилиндровый двигатель. Они выскакивают на балкон; внизу, разрезая темноту грязными фарами, вибрирует «Спайкер». Двое, сидящие в нем, не подают признаков жизни. Водитель лежит на руле со свесившимися руками, а пассажир сидит, откинувшись назад, с поднятым вверх подбородком, как будто застрелен. При свете фонарей, которые подносят гостиничные слуги, гонщик поднимает свое неузнаваемое лицо. Это Годар – он сдержал свое слово. Менее чем за сутки он прошел путь, на который «Де Дионы» потратили четыре дня, и воссоединился со своими товарищами.
Но князь Боргезе уже недосягаем.
Князь уходит в отрыв
Боргезе становится недосягаем вовсе не потому, что его «Итала» была лучше автомобилей соперников. Да, она была мощнее. Но и тяжелее: она глубже проваливалась в грязь и хлябь, она сильнее ударялась о камни и больше от этих ударов страдала. «Итала» и ее экипаж стали недосягаемы по трем причинам. Первая – они ехали в одиночку и были избавлены от необходимости тратить время на других. Второе и главное – весь экипаж был подчинен железной воле