был же какой-то смысл в том, что Дариус до сих пор носил побрякушку, которую она подарила ему давным-давно! Ей хотелось рассмеяться и обнять его.
Неописуемая радость, мучительно сладостная, разгоралась в ее груди, расходясь волнами по телу, лучилась из внезапно затуманившихся глаз.
– Говорю вам: все будет хорошо.
Он улыбнулся ей своей смущенной мальчишеской улыбкой и потупил взгляд.
Какое-то мгновение принцесса нежно рассматривала Дариуса в теплом мерцании свечей. От потери крови он побледнел и осунулся. Глаза смотрели пронзительнее и настороженнее, темные круги под ними свидетельствовали о застарелой усталости, в уголках глаз прибавилось морщин.
– Ты наверняка ничего не ешь, – мягко заметила она.
Он пожал плечами и что-то невнятно возразил.
Принцесса знала, что временами Дариус подвергал себя суровым постам, безжалостно добиваясь необычайного рыцарского совершенства. Он находился в постоянном поиске, в погоне за славой и совершал подвиг за подвигом, словно не веря, что когда-нибудь достигнет идеала. Это надрывало ей сердце.
«Что ж, – подумала принцесса, – по крайней он согласился принять помощь». Она выпустила из рук образок, и он вновь повис у него на груди. Поднявшись с колен, Серафина поцеловала Дариуса в лоб.
– Я сейчас вернусь, – прошептала она, направляясь к закипавшему чайнику.
Вскоре кипяток был налит в два таза, которые Серафина по очереди перенесла поближе к креслу Дариуса, затем тщательно вымыла руки, морщась от боли в порезанном и распухшем пальце.
Попытка снять перстень не удалась, так как золотая оправа погнулась. Возиться с перстнем принцессе было некогда, и она повернулась к терпеливому пациенту.
– А теперь давай-ка осмотрим все как следует.
Серафина подошла к Дариусу слева, желая внимательнее изучить последний след его отваги и беззаветной преданности ее семье.
На блестящей загорелой коже при первом же прикосновении ее пальцев появились мурашки. Принцессе хотелось бы погладить это мощное тело… детально изучить его… Пластичность скульптурной лепки груди Дариуса зачаровала ее. Надменный изгиб шеи притягивал взор. Не в силах совладать с соблазном, она медленно прошлась ладонью по твердым, как камень, мышцам предплечья, приближаясь к раненому плечу.
Дариус сидел покорно, не поднимая головы. Серафина ощутила, как постепенно его покидает напряжение, увидела, как опустились длинные ресницы, и принялась за дело.
Сначала она смыла кровь с левого плеча, затем протянула руку и дотронулась до старого шрама под правой ключицей. Именно сюда восемь лет назад, в день ее рождения, попала пуля убийцы, покушавшегося на короля. Врачи утверждали, что от такой раны Дариус непременно умрет. Священник совершил над ним последний обряд. У отца на глаза навернулись слезы – дело неслыханное. Серафина тогда словно обезумела. Ей не хотелось сейчас думать об этом, но именно тогдашние мучения Дариуса пробудили в ней интерес к медицине.
Она намочила тряпицу в теплой