надежды – это ужасно, даже для таких.
С другой стороны, заслуживали ли они надежды? Подкарауливали путников, захватывали их в плен, использовали в смертельном деле безо всякой жалости. Они были виноваты, они упорствовали до конца. Падшие, одно им слово.
– Я просто так туда не пойду, – сказал я.
– Почему это? – спросил Молодой.
– Там совсем опасно, – я кивнул на домик.
– С чего ты решил?
– Тут везде, – я обвел пространство рукой, – тут везде большие, высокие дома, они все разрушены, а этот уцелел. Только стекла вылетели.
– И что?
– Мне нужен карабин.
Они засмеялись, но Рябой вдруг сказал:
– Он прав. Там может быть опасно. Это опасный дом ужасов, дом сорока трупов, Молодой, дай пушку.
Молодой поднял карабин и сунул его Рябому.
– Ого! – Рябой взвесил оружие. – Вот это штука…
Он поднял оружие и выстрелил в стену. Кирпичи разлетелись мелкими брызгами, в стене осталась дыра величиной с кулак.
– Да… – Рябой потер плечо. – Безусловно, это смертельная вещь.
После чего он кинул карабин мне.
И я убедился окончательно – это было явным подтверждением того, что терпение Его истощено, как земля, забывшая про дождь.
– Вперед! – приказал Рябой. – Давай, иди!
– Если кого увидишь – стреляй! – велел мне Молодой.
Остальные двое засмеялись. Я вдруг понял, что не знаю, как их зовут. Я повернулся.
– Как тебя зовут? – спросил я и указал на парня, у которого был пулемет.
– А тебе что? – усмехнулся пулеметчик.
– Он Хирург, – ответил Рябой. – А тот, – указал Рябой, – тот Болт.
– Меня зовут Дэв, – сказал я.
– Здорово, – сказал Рябой. – Вот и познакомились. У нас уже был один Дэв, сейчас его, наверное, мухи доедают.
– Рожок дайте, – попросил я. – Рожок, пули, топор хотя бы…
– Может, сразу застрелиться? – усмехнулся Молодой.
– Или зарубиться? – заржал Рябой.
Я повесил карабин на плечо и двинулся внутрь дома.
Я не очень люблю невысокие здания, в них пахнет крысами. Двери не было, я вошел в холл, свернул во вторую комнату налево, сел на пол. Напротив меня было окно с весьма удачными осколками стекла. Надо подождать. Такие, как они, нетерпеливы, терпение подразумевает спокойный дух, а дух падших не спокоен. Руки у них чешутся.
Я ждал. Сидел, размышляя о разном. О том, что далеко дом, место, где я жил, в такие минуты лучше думать о простых вещах.
Потом Молодой не выдержал, крикнул:
– Эй, выходи!
Он кричал еще и еще кричал, а потом они начали кидать камни в окна. Наверное, на самом деле нуждались в этом доме, в подвале у них было убежище.
Когда они перестали швыряться камнями, я понял, что пора.
Освободил пружину на прикладе, сдвинул в сторону серебряную накладную планку. Последний вдох. Тайничок, специально для такого случая. Гомер велел сделать. Пользоваться мне им пока еще не приходилось, вот пришлось.
Три заряда. Противников четверо, но меня