и новые иконы различаются не только техникой исполнения. В наше время издано немало научных трудов о технологии старинной религиозной живописи, и с ней хорошо знакомы современные живописцы. Они знают все технические приемы и «хитрости» древних мастеров, они способны в точности скопировать древний образ – и только. Следует сказать, что средневековые иконописцы, даже создавая списки с самых почитаемых святынь, редко копировали их так точно, как это делают наши современники. При всем своем техническом мастерстве, знаниях, профессионализме, опыте и таланте нынешние живописцы, обращающиеся к иконе, так и не создали ничего, что можно было бы поставить рядом с работами Андрея Рублева или Дионисия. По мнению исследователей, проблема кроется в разном отношении к иконе наших современников и средневековых людей. По-разному понимается содержание иконного образа, его цели и задачи.
Современная иконопись так и застынет на стадии копирования или стилизации, если художники не попытаются перенять древнюю традицию, углубившись в ее богословские и мировоззренческие основы. Внешние проявления иконы (изобразительные средства, технические приемы, стиль, манера письма и т. д.) необходимо изучать, исходя из внутреннего содержания иконописной традиции.
Средневековый человек, соприкасаясь с иконописным изображением, испытывал мистическое чувство соединения земного и небесного, которое воспринималось им как объективная реальность. Главной предпосылкой работы иконописца в прошлом было реальное присутствие первообраза в создаваемом им иконном образе. Художественные методы и богословские задачи для средневекового живописца были неразрывно связаны. Конечно же, личный духовный опыт художника отображался в иконе, однако он преломляется в опыте Церкви. Ни Феофан Грек, ни Андрей Рублев, которые были людьми глубокой духовной жизни, не писали «от себя», именно поэтому их иконы укоренены в Церковном Предании, куда включен весь долгий опыт Православной церкви.
Великие иконописцы прошлого были созерцателями и мистиками. Иосиф Волоцкий писал о Данииле Черном и Андрее Рублеве, что «пресловущии иконописцы Даниил и ученик его Андрей… толику добродетель имуще, и толико потщание о постничестве и о иноческом жительстве, якоже им божественныя благодати сподобитися и толико в божественную любовь предуспети, яко никогда же о земных упражнятися, но всегда ум и мысль взносити к невещественному и божественному свету… на самый праздник светлого Воскресения на седалищах седяща и пред собою имуща всечестныя и божественные иконы, и на тех неуклонно зряща, божественныя радости и светлости исполняхуся, и не точию на той день тако творяху, но и в прочая дни, егда живописательству не прилежаху».
В наше время мистическое чувство, интуиция и созерцательность уступили место рациональному, эстетическому отношению к иконе. Современный изограф не способен созерцать Божественный свет, присутствие первообраза в иконном образе для него есть понятие