у нее болел желудок, и она заснула лишь под утро. Снилось ей что-то мучительное, но нет ни сил, ни желания вспоминать, что же это было. Прозвонил будильник, и женщина со вздохом облегчения вынырнула из сна, больше похожего на забытье. И вот она лежит в постели, смотрит в потолок и чувствует, как из глаз льются слезы. Так она и лежала, прислушиваясь к происходящему в квартире. Вот пришла тетя Катя – у нее свои ключи. Машка собирается в школу. Ей и в голову не приходит, что мама дома: Рина всегда уходит рано. Машка топает по коридору жизнерадостным слоненком, ругается с Катей, не желая надевать шапку и теплые сапоги. Вот хлопает дверь… Но Катя, должно быть, увидела в коридоре сумочку Рины или почувствовала что-то. Она отвела Машку в школу и вернулась. Сделала чай и принесла Рине в спальню. Заставила выпить. Через некоторое время желудок отпустило, но слезы продолжали течь. Катя покачала головой, укрыла молодую женщину и сказала:
– Поспи, устала ты очень.
В обед она принесла бульон. Как в детстве, когда болеешь, положено пить куриный бульон. И Рина послушно пила. Потом она опять откинулась на подушки и задремала. Проснувшись, почувствовала себя лучше. Позвонила в офис, отдала необходимые распоряжения и сказала, что сегодня и завтра ее на работе не будет. Если что-то срочное – пусть звонят. На том конце воцарилось растерянно-испуганное молчание, но Рина уже повесила трубку.
Два дня она сидела дома и думала. Это ведь редко случается с человеком, чтобы вот так сесть и попытаться сформулировать ответы на вопросы вроде тех, что задала Леонида. Чаще всего периоды задумчивости у граждан случаются два раза в год – на собственный день рождения (после того как вы выросли из того возраста, когда этот день еще кажется праздником) и под Новый год, когда принято подводить итоги и задумываться о планах на будущее. Из чувства самосохранения мы часто гоним такие мысли прочь и начинаем беспокоиться о салатах и закусках или обещать себе с понедельника сесть на диету или начать копить на ремонт. Но Рина не стала прятаться за дела и обязательства. Она сидела в спальне, смотрела в стену и просто-напросто проговаривала про себя вопрос, а потом искала на него ответ.
Хочу ли я идти на работу? А куда я хочу? Хватит ли мне денег на жизнь? Что скажут родители Романа? Что я буду делать через год? Через два?
Вечером она дождалась возвращения Машки с танцев и спросила, кем дочь хочет стать, когда закончит школу. Машка оторвалась от тарелки с макаронами (спагетти из муки твердых сортов, от которых вроде как не полнеют) и удивленно воззрилась на мать. Потом пожала плечами, сказала, что пока не знает, но вот Лидка говорит, что сейчас круто быть пиаре. Рина вздохнула, мимоходом погладила Машку по светлой голове, потом поехала к родителям Романа и попросила свекра помочь с продажей бизнеса. Конечно, они отговаривали ее, но Рина, увидев впереди свободу и возможность жить и получать, черт возьми, удовольствие от этой жизни, настояла на своем. Ее буквально трясло от мысли, что нужно опять идти в офис и изо дня в день заниматься тем же самым. Покупатель нашелся, и, несмотря на спешку, удалось