обещали испечь печенье и подробно на английском описать процесс приготовления…
Успею, решила Лара, благо ей надо ко второму уроку, да и школа рядом – полквартала пешочком.
На улице ронял листья октябрь, дети, утомленные летним бездельем, учились с охотой, и Лара шла на работу с удовольствием. Не успела она пристроить в гардеробе свою куртку, как рядом с ней возникла секретарь директора – несколько мумифицированная и сухая, она всегда держалась с учителями официально:
– Лариса Тимуровна, Юрий Иванович просит вас немедленно зайти к нему.
– Но у меня урок…
– Он просил, чтобы я дождалась вас у двери и привела к нему сразу, как придете.
– Данила? – Лара почувствовала, как внутри возникает холодный страх.
Секретарь замахала руками, сообразив, что напугала ее:
– Данила на занятиях, с ним все нормально, – и уже от себя, словно извиняясь, добавила: – Я не знаю, в чем дело, честно.
Лара ей верила – за столько лет даже очень разные люди привыкают друг к другу, и она знала – неприветливая, но неизменно честная и щепетильная Мария Всеволодовна не стала бы ее обманывать. Пристроив на подоконнике тыкву и подхватив сумку, молодая женщина понеслась на второй этаж, в кабинет директора. В школе шумела перемена, и со всех сторон неслось:
– Здрасте, Лариса Тимуровна!
– Доброе утро!
– А где у нас урок?
– Здрасте!
– Здрасте!
Она рассеянно улыбалась и кивала в ответ, прокладывая себе путь сквозь водоворот больших и маленьких тел. Вот, наконец, кабинет директора, приемная пуста – Мария Всеволодовна отстала где-то на первом этаже.
Пролетев приемную, Лара толкнула дверь и остановилась на пороге, глядя на директора круглыми глазами и стараясь незаметно отдышаться.
Директор поднялся ей навстречу. Невысокий. Морщинки вокруг глаз, около пятидесяти лет. Волосы – соль с перцем и такая же борода. Когда он только пришел в школу, бороды еще не было, и все молодые учительницы хихикали, глядя на его маленький, просто губки бантиком, рот. Кто-то посоветовал ему отпустить бороду, и теперь Юрий Иванович выглядел удивительно солидно. Иногда, сидя на затянувшемся педсовете, Лара ловила себя на том, что смотрит на него и думает: интересно, как это, когда тебя целует мужчина с бородой? Щекотно, наверное.
Но сейчас никаких мыслей в голове у нее не было вовсе, она просто смотрела, как директор идет ей навстречу, берет за руку и, подведя к столу, усаживает в кресло.
– Ларочка, у меня к вам разговор. – Он сочувственно, словно на больную, смотрел на нее, и Лара все больше удивлялась. – Мы с вами столько лет вместе, и я… очень хорошо к вам отношусь. Вы прекрасный преподаватель и милый человечек… Тут такая история, и я хочу, чтобы вы узнали об этом от меня, а то наши дамы… Кто-нибудь все равно дознается, но у вас будет время решить, как себя вести.
– Я ничего не понимаю, Юрий Иванович, – жалобно пролепетала Лара, напуганная и расстроенная